– Вы к чему это?

– Да к тому, что мусорщики сначала подумали, что погибший это очередной из тех, на кого собаки напали. Вот и дёрнули сначала «скорую», а потом уже нас.

– Глядя на вас, не верю в то, что вы эту ситуацию с собаками на самотёк пустили, – сказал бесцветный голос.

– Не пустил, – не сразу с неохотой произнёс неприятный, – пришлось проредить их немного. Они около теплотрассы тусуются, там у труб кое-где изоляция отходит, греются. Приехал с охотничьим карабином. Ну и… Кто не спрятался – я не виноват. Но это между нами.

– Понимаем.

– Как раз за месяц до этого статью ввели – за жестокое обращение с животными. И тут мальчика этого растерзали. Вот такая коллизия, животные защищены лучше людей.

– А у вас, Игорь Фёдорович, есть дети?

– Нет. Почему вы спрашиваете?

– Просто так. Вы такой непробиваемый со стороны, а тут завелись.

– Непробиваемый я только со стороны. Давайте по делу.

– Что говорят жена и знакомые Федотенко по поводу его пребывания в загородном садоводстве?

– А вы допросов не читали?

– Читал. То, что написано в них, я знаю. А вот что они говорят?

– Да не имеют ни малейшего понятия. Знакомых у него тут не водилось, по крайней мере, тех, о которых знала бы жена. Что ему тут было делать в мороз – непонятно.

– А был мороз?

– Да, тогда как раз прихватило после оттепели. Не лютый, так – минус десять где-то.

– Время смерти?

– Как раз из-за мороза точно не установлено. На холоде все процессы изменений в организме замедлены. С работы он ушёл в восемь вечера. Обнаружили труп на следующий день около девяти утра. Где-то в этом промежутке.

– Он ведь электроникой, кажется, торговал?

– Частное фотоателье.

Раздался звук, похожий на фырканье.

– Не оставляло призвание, из-за которого срок мотал?

– Вот уж нет. Мы за ним приглядывали в УРе, всё-таки статья паскудная, нам только таких рецидивов не хватало. Нет, ни в чём замечен не был. Когда я узнал, что этот Федотенко женился – даже специально посмотрел, нет ли у него теперь пасынка или падчерицы. Не было.

– Жаль, что неизвестно, когда его убили.

Известно, хотелось сказать ей. Известно. Это было ночью или рано утром. Она тогда проснулась от холода. Дрова в печи уже прогорели дотла, на улице было очень темно, только фонарь с дороги светил в окно. Всё казалось нереальным, ни одного движения вокруг. И тихо. Настолько тихо, что ей казалось, что она спит. Тишину нарушал только звук качающегося маятника настенных часов, доносящийся с кухни, и слабый храп бабушки. И тут с улицы послышались голоса. О чём говорили, она не разобрала, но ей стало не по себе. Может быть, это воры? Грабители, которые хотят забраться в домик? Она слезла с кровати и, завернувшись в одеяло, подошла к окну. К её облегчению, никто не пытался ни перебраться через забор, ни перелезть через ворота. Под фонарём, заливавшим узкую улицу химическим жёлтым светом, стояли двое. Их лиц она не разглядела, они стояли к ней вполоборота. На головах были одеты капюшоны, из-под которых вырывались клубы пара, когда они произносили слова. Один из них был повыше и пошире, второй – невысокий, но тоже кряжистый. Первый говорил громче, голос второго почти до неё не доносился. Первый периодически взмахивал руками, второй держал их в карманах, будто грея их там. Через плечо у него висела небольшая коричневая сумка. Говорил всё больше первый, говорил всё громче и громче, и ей начало казаться, что сейчас либо проснётся бабушка, либо проснётся она сама, если, конечно, это только её сон. Руки первого махали в воздухе, как будто молотили кого-то, но второй стоял спокойно, даже не двигаясь, не пытаясь отстраниться от мелькающих в воздухе перед его лицом кулаков. Как заворожённая она смотрела за этим зрелищем, не чувствуя холода от босых ног, стоящих на ледяном линолеуме. И когда первый, казалось, сейчас обрушит кулаки на стоящего перед ним человека с сумкой через плечо, она едва не вскрикнула, чтобы разбудить бабушку, но вместо этого увидела такое, отчего крик поневоле замер в горле и вместо него вышел наружу какой-то приглушённый стон. Первый резко развернулся и сделал шаг по улице в направлении трёхэтажек. В эту секунду второй быстро (очень быстро!) сунул руку из кармана в сумку, выхватил оттуда нечто, напоминавшее узкую палку-прут и, размахнувшись над головой, с размаху вонзил её в шею повернувшегося к нему спиной человека. Тот замер как по команде, потом резко рванулся вперёд, зашарил руками по телу. Палка наполовину вошла в него и торчала из шеи, как воткнутая в фигурку из пластилина зубочистка. Он пытался вытащить её, но у него ничего не получалось. Снег вокруг потемнел. Ноги человека разъехались, он упал на колени, по-прежнему шаря в области шеи. Потом его руки начали двигаться медленнее, и он, на секунду качнувшись, рухнул набок, засучив ногами, как будто побежал куда-то. Кулаки молотили уже не в воздухе, а разгребая вокруг дёргающегося тела снег, но потом прекратили двигаться и они. Лежавший замер и перестал шевелиться. А второй стоял, стоял и смотрел, даже не двинувшись с места. А потом сделал шаг к распростершемуся у его ног телу, наклонился, протянул руку и резко вырвал из шеи лежащего прут. Потом он выпрямился. Ей показалось тогда, что его лицо под капюшоном смотрит в сторону дома. И ещё ей показалось тогда, что она видит его ГЛАЗА, уставившиеся на неё. Она полувскрикнула-полувсхлипнула и опрометью бросилась на кровать к бабушке. Та беспокойно заворочалась, а она прижалась к ней, к её теплу и с головой закуталась в одеяло, ожидая, что вот-вот распахнётся дверь и на пороге комнаты появится тот, второй, со своим странным прутом в руке. Но часы на кухне продолжали отбивать свой мерный ход, бабушка, поворочавшись, снова захрапела, и постепенно ей начало казаться, что всё, что она видела, ей привиделось во сне. А потом она и правда заснула.

Она не знала, сколько спала в ту ночь, но утром её разбудило лязганье щеколды. Кто-то хотел открыть ворота. На улице уже было не темно, предрассветный сумрак. Это подбодрило её. Она приподнялась в кровати и посмотрела в окно. Напротив их дома стояла полицейская машина. У ворот стояли двое в одинаковой тёмной форме с надписью «полиция». Они потоптались, ещё раз дёрнули створку. Потом один что-то сказал другому, они развернулись и пошли к следующему дому. На место под уже погасшим фонарём она тогда не посмотрела.

Боялась.

Пару ночей подряд она могла заснуть, только накрывшись с головой одеялом. Однажды увиденное повторилось во сне. Это был кошмар. В момент, когда второй выдернул свой прут, ничего не заканчивалось. Из-под капюшона начинала вырастать волчья морда, человек опускался на четвереньки и начинал медленно подкрадываться к ограде, не сводя с застывшей у окна Викуси своих горящих кроваво-красных глаз. Потом он медленно, очень медленно перелезал через забор… Тут она проснулась от собственного крика, до смерти перепугав бабушку.

– … маячок с мобильного телефона?

– Последний сигнал отсюда, с вышки около автобусной остановки. Ближе вышек нет.

– Во сколько?

– Ноль пятьдесят восемь. Почти в час ночи.

– Кому звонил?

– Никому. Запрашивал баланс СМС-кой. До того последний звонок – около девяти вечера жене.

– Насколько я помню, он ей сказал, что задерживается на работе?

– Не совсем так. Якобы должен был посмотреть новую машину для покупки. У кого – не сказал.

– И телефона при нём не нашли?