Теперь мне кажется — мой талант спал вплоть до момента, когда я увидел Ариадну.

Копился.

Конечно, я ее все равно найду. Не так уж велика Россия, не так уж многочисленна их игровая индустрия, чтобы не поймать одну дерзкую девчонку.

Просто не хочется долго ждать. И вообще отпускать ее от себя.

Я настолько уверен в быстром и счастливом финале, что позволяю себе войти в аэропорт вальяжной походкой, усмехаясь вежливому столбняку служащих, не привыкших к тому, что люди приезжают на рейс с голым торсом.

Даже успеваю увидеть хвост самолета, выруливающего на взлетную полосу.

Протягиваю руку к панорамному окну, прижимаю ладонь к ледяному от стылого дыхания кондиционеров стеклу, словно пытаясь геройской суперсилой остановить алюминиевую хищную птицу, уносящую мою Ариадну.

Конечно, я ее все равно догоню.

Но лишняя задержка почему-то наполняет душу сумеречным отчаянием.

Словно все не так уж просто.

Глава двадцать третья. Ариадна меняется

Передо мной лежало «Свидетельство о перемене имени» — нежно-кофейного цвета, с золотым тиснением.

И в нем было сказано, что я больше не Ариадна, названная в честь любимой дочери царя Миноса, построившего знаменитый критский Лабиринт.

Ираида Николаевна Войнова.

Совсем другой человек. Чужой. Незнакомый.

В загсе даже глазом не моргнули, вписывая новое имя в мои документы.

Видимо, достаточно было, что я выбрала нормальное адекватное имя, а не «Радужный Боевой Вертолет ЛР-312». Остальное никого не интересовало.

Ираида — имя не менее дурацкое, чем Ариадна. И звучит похоже. Поэтому я его и выбрала.

Честно говоря, в тот момент, когда меня попросили написать, какое же имя я хочу, я растерялась. За двадцать семь лет жизни в роли жертвы богатой фантазии своих родителей, я умудрилась так и не придумать, как хотела бы называться.

Наташа? Марина? Ясмина? Гюльназ? Даздраперма? Немезида?

Фамилия тоже выскочила случайно. Она почему-то внутренне рифмовалась у меня с «Фроловой», понятия не имею — почему.

А вот отчество я взяла в честь Ника, который и посоветовал провернуть этот фокус, когда мы узнали, что Руслан так и не остыл, а Марк Евгеньевич повел себя даже хуже ожидаемого.

Он даже не захотел меня увидеть. Попросил передать заявление об увольнении через Ника и подписал его мгновенно, не заставляя даже отрабатывать две недели.

Это чуть-чуть меня задело, но не так сильно, как я думала.

Новая жизнь была слишком похожа на сон, чтобы я воспринимала ее всерьез.

Меня звали иначе, у меня был другой номер телефона, я больше не работала в своей любимой компании и не жила в доставшейся от бабушки квартире.

— У меня друг еще до пандемии перебрался в Португалию, но свою квартиру сдавать не хочет. Отдал мне ключи, чтобы я за ней присматривал. Я в карантин уходил туда работать, — поделился Ник. — Он не будет возражать, если ты там поживешь. Без договоров и регистраций, так что никаких следов, по которым тебя можно найти.

— Любовное гнездышко для адюльтеров? — хмыкнула я.

— Было, — не стал юлить он.

— И как ты теперь?

— Если приспичит — всегда есть отели.

Освежающая откровенность. Будь все иначе, я бы отказалась наотрез жить там, куда мой начальник водит случайных любовниц. Но жизнь стала похожа на странный сон — и я согласилась.

Передо мной лежал паспорт с новым именем, трудовая книжка со старым, пачка наличных — я не стала перевыпускать карты и просто сняла все свои сбережения.

И стоял ноутбук с неоконченной работой.

— Кто теперь закончит перевод? — растерянно спросила я.

Растерянность — это было основное чувство, которое я испытывала с момента, как сошла с самолета. Все менялось слишком быстро и непредсказуемо. Я не понимала, что мне делать и была благодарна Нику за то, что он взял на себя самую сложную часть.

Принимать решения.

— Ты и закончишь, — спокойно ответил он, устраиваясь на широком подлокотнике монструозного кожаного кресла, которое я приспособила вместо компьютерного стула. Квартира друга была чертовски старомодной — с полированным столом, советской стенкой, тахтой-траходромом, трогательно застеленной пледом в молочно-кофейную клетку.

На окне в узкой вазе стояла засохшая белая роза на длинном стебле и, каждый раз бросая на нее взгляд, я представляла, как Ник с утра сбегает из постели очередной любовницы, чтобы купить ей горячие круассаны, кофе и подать завтрак в постель на деревянном подносе, положив рядом эту розу.