Пальцы задрожали и на мгновение захотелось прижаться к мужчине.

К любому мужчине. Только чтобы он был ласков и немного жесток, пах чем-то чуть-чуть звериным — и еще вином.

Был горяч, тверд, настойчив и…

Ник накрыл мои пальцы, сжатые на бутылке, своими, словно услышав последнюю мысль.

Сделал шаг — ближе! — и по лицу его скользнула легкая самодовольная улыбка. Едва заметная, но я успела ее увидеть, и она сработала не хуже ледяного душа.

— Нет, извини! Никакого вина, мне надо перевод доделывать! — выпалила я, отступая назад и поспешно прячась в свое необъятное кресло. — И так весь вечер с тобой проболтала, ничего не успеваю! А пьяной не поработать, и с похмельем тем более.

Бутылка осталась у Ника в руке — он ловко перехватил ее и удивленно приподнял брови. А я быстро провела ладонями по лицу, стряхивая горячечный румянец.

Развернула на экране файл с переводом, рядышком открыла глоссарий, задумалась на мгновение и с очень озабоченным видом напечатала новую строчку в окошке.

Оглянулась на Ника.

Смотри, мол, работаю!

Он еще несколько секунд задумчиво смотрел на меня, слегка склонив голову к левому плечу, но вот уже встряхнулся, как сеттер после купания и серьезно кивнул:

— Ты права. Перевод надо закончить как можно быстрее.

Отставил бутылку на стол и направился в коридор.

Я слышала, как он возится там, гремит ложкой для обуви, чертыхается, но изо всех сил делала вид, что крайне увлечена работой, пока не щелкнул замок.

— Все, я ушел!

— Пока-пока! — отозвалась, не переставая печатать.

И только когда дверь захлопнулась за Ником, обессиленно откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, ловя за хвост быстро расползающиеся в руках воспоминания о горячей ночи. Так хотелось вернуть их еще ненадолго — но увы!

Бутылка все еще стояла на столе, и я решительно выбралась из ленивых объятий кресла, достала из застекленного шкафа массивный хрустальный кубок зеленоватого оттенка — словно море на мелководье, пронизанное солнцем, — и протерла его изнутри краем футболки.

Плеснула вина и сразу жадно потянула носом запах пьяного винограда, томленого на солнце. Сделала глоток, омывая пересохшие губы густой кровью лозы…

И вдруг расплакалась.

Сама от себя не ожидала таких внезапных и искренних, как в детстве, рыданий.

Словно случилось какое-то большое горе. Настоящее. Когда в три года забываешь на пляже любимого резинового жирафа и когда возвращаешься — его уже нигде нет. Родители сочувствуют и ругают попеременно, пытаясь успокоить истерику. И совсем, совсем не понимают, что это — первая настоящая потеря, и она болит ничуть не меньше, чем потеря живого друга…

Глава двадцать шестая. Ираида не выходит из дома

Поездка в Корею взорвала мою жизнь, словно атомная бомба, сброшенная на утренний тихий город. Огненная волна обратила в пепел все, что составляло мое существование.

От некоторых вещей осталась пыль, от некоторых — лишь тени.

От многих — вообще ничего.

Ничто и никогда уже не станет прежним.

Но даже после самого кошмарного взрыва однажды наступает тишина. Оседает пепел, стихает плач и вой, парализующий ужас сменяется необходимостью жить дальше.

По-новому. Но дальше.

Потихоньку выстраиваются новые рутины, ритуалы и привычки.

Приспособилась и я.

Просыпаться без будильника, когда выспалась — это было самым счастливым изменением.

Работать в своем темпе, где угодно, хоть лежа или в ванной.

Работать по шестнадцать часов — это было уже не так радостно.

Выходить из дома раз в неделю — просто не хватало времени на прогулки.

Встречать вечерами Ника, который забегал почти каждый день, приносил то пирожные к чаю, то пиццу, то свежие сплетни с работы.

Засыпать под шум дождя из «умной колонки». Я пристрастилась к разговорам с ней. Всю жизнь думала, что болтовня в офисе меня раздражает, а когда стала фрилансером, вдруг обнаружила, что одного Ника и кассирши в соседнем «Дикси» мне для общения маловато.

Надеяться на то, что скоро перевод нового дополнения к игре будет закончен и появится время на личные дела, было глупо. Теперь мой заработок зависел только от меня. Сколько наработаю — столько и получу. Надо было выстраивать свою жизнь с учетом новой реальности.

Но стоило мне чуть-чуть расслабиться и выдохнуть, подумав, что встряски прекратились, как жизнь снова сделала полицейский разворот.

— Перешли все, что успела перевести вот на этот адрес, — сказал однажды вечером Ник, зайдя в гости в очередной раз. — И глоссарий туда же. И вообще все, что относится к переводу.