У Лукерьи глаза сделались в пол-лица, и из них полились слёзы. Даша не уследила, и та всё-таки умудрилась упасть на колени и поцеловать ей руку.

— Господь отблагодарит вас за доброту, матушка… — исступлённо твердила она. — Что хотите для вас сделаю… На смерть пойду, только Ярославушку не троньте…

— Успокойся, пожалуйста… — Даша подняла её с колен. — Зачем тебе идти на смерть? Я, наоборот, говорю о жизни — лучшей для вас с сыном доле… Он выучится, станет работать, и заживёте вы с ним по-другому…

— Мы же ваши крепостные, барыня… — робко подал голос Ярослав. — Нам никто не дозволит…

— Ах да… — спохватилась Даша. — И правда… Кажется, я должна вам оформить вольные, ведь так?

Мать и сын, заворожённо смотревшие на неё и воспринимавшие всё это, как сказку, кивнули.

— Обязательно займусь вашими вольными, и сегодня же! — воскликнула Даша.

— Матушка, барыня… — тихо проговорила Лукерья. — А это… правда?

— Что — правда? — переспросила Даша, не совсем её понимая.

— Ну… вольные, Петербург… — всё не верила Лукерья. Ей казалось, что это счастливый сон, который вот-вот закончится, и ждёт их с Ярославушкой смерть неминучая. Барыня ведь большая охотница до всяких забав — натешится, а потом возьмёт и отправит их на растерзание медведю, которого держала в имении. — Вы назавтра не передумаете?

Она не посмела спросить — не обманете нас, барыня?

— Не беспокойся, Лукерья, не передумаю… — уверенно заявила Даша. «Я для этого сюда и явилась», — хотела сказать она, но, конечно, не стала. — Обещаю — будет у вас с Ярославом всё замечательно!

Лукерья пристально посмотрела ей в глаза и, кажется, поверила.

— Благослови вас Бог, — низко поклонилась она. — Я буду за вас молиться… Благодари, сынок!

— Благодарствуйте, барыня, — уже в который раз повторил Ярослав. — Век вас не забуду…

Он, конечно, вложил в эти слова несколько иной смысл. Дарья Сергеевна ведь была не только его благодетельницей, но и по-прежнему оставалась ненаглядной Дашенькой. А вдруг, если он выучится, перестанет считаться «чумазым» и тем самым чуть-чуть к ней приблизится, она сможет его полюбить?

— Ступайте, — махнула рукой Даша. Она вдруг почувствовала сильную усталость, что и немудрено — спала-то всего несколько часов да к тому же переволновалась. — А ты, Ярослав, приходи в библиотеку, когда сможешь… Я велю, чтобы тебя пустили…

Мать и сын поклонились и, всё ещё не веря своему счастью, отправились домой.

Даша сделала необходимые распоряжения, чем вызвала несказанное удивление у прислуги. А потом решила немного поспать. «Сегодня вечером ведь, кажется, будут гости… — вспомнила она. — Это «по сценарию», после предполагаемой казни Ярослава… А ещё днём мне надо будет заняться вольными! Спрошу у Никифора, что там и как…»

Так она и сделала. Слава богу, Никифор оказался понятливым, позвал управляющего, и вместе они оформили вольные для Лукерьи и Ярослава.

— Стоит ли это делать, Дарья Сергеевна? — с сомнением проговорил управляющий.

— А что такое? — насторожилась Даша.

— Да пойдут ненужные толки… — попытался объяснить тот. — А там и до смуты недалеко… Другие крепостные скажут — а чем мы хуже?

— Действительно, они ничем не хуже… — задумалась Даша, по-своему истолковав его слова. — Я решу этот вопрос…

«Надо всех освободить… — пришла ей в голову мысль. — Пока я здесь, и меня не раскусили…»

Она чуть было не обмолвилась, что до отмены крепостного права осталось уже немного времени, и можно заранее сделать доброе дело, но спохватилась. Порфирий Михайлович — так звали управляющего — конечно, насторожится, ещё, чего доброго, не поддержит идею, а этого Даше пока не надо, ведь у неё тут уйма планов, и потребуется его помощь.

— О чём это вы, Дарья Сергеевна? — удивился управляющий.

— Да так, ни о чём… — махнула рукой Даша. — Что-то устала я, пойду отдохну…

Несколько сбитый с толку Порфирий Михайлович собрал свои документы, поклонился и вышел.

Даша, перед тем как отправиться в опочивальню, велела горничной приготовить к вечеру наряд.

— Какой изволите пожелать, барыня? — поклонилась та, готовая кинуться исполнять любой её приказ.

— Да не знаю я… — пожала плечами Даша. — Подбери сама…

Акулина от удивления открыла рот. Раньше Дарья Сергеевна придиралась к каждой мелочи, и попробуй ей не угодить! Выбирая платье, доводила горничных до исступления. Но они всё терпели, покорно подавая ей то одну деталь гардероба, то другую. Такая же канитель продолжалась с украшениями и причёской. А теперь вдруг полное равнодушие к наряду! Что бы это значило? Вдруг барыня останется недовольна предложением Акулины — и как тогда? Не сносить ей головы!