— Что ж ты не доглядела, негодница? — тётя затрясла жакетом с опушкой. — Так и я привезу шерстоедов домой, мои меха изведут подчистую. Шаль кашмирскую тоже объели? И другую, из Ост-Индии с дивным рисунком.

— Объели, не подавились, — хмыкнула Хенни, состроив кислую мину.

Тётушка Филиппина методично, без спешки открывала сундуки и шкафы, выдвигала ящики комодов, доставала, рассматривала и откладывала вещь за вещью. При этом вытирала покрасневший нос, сморкалась, слезливо приговаривала: «На добрую память о любимой сестре Маргрит, пусть земля ей будет пухом».

Отбросив воспоминания, Ника перевела глаза с опахала на лоснящееся от пота лицо тёти.

Та громко вздохнула:

— Горе горем, а кофейня на то и открывалась, чтобы работать. Непомерные долги кто станет отдавать?

— Долг Ван дер Мееру за организацию похорон можно отдать уже завтра, — подсказала девушка. — Не считали, сколько господа пожертвовали денежной помощи?

Тётушка Филиппина бросила взор на открытую дверь в кухню, на занятую прислугу и подалась к племяннице.

— Ван дер Мееру не к спеху, подождёт, — сказала тихо. — Золото и серебро пойдут тебе на приданое, дочка, — сложила веер, о чём-то сосредоточенно думая. — Госпожа Шрайнемакерс взялась похлопотать о твоём будущем.

Мысленно ответив тёте: «Не дождётесь», Ника потёрла висок:

— Пожалуйста, не сейчас. Давайте вернёмся к этому вопросу через год.

Женщина коснулась опахалом подбородка:

— Ты нуждаешься в защите и заботе не иначе как сейчас, а не через год. За тобой нужен догляд, а я не могу пребывать у тебя более двух недель. Меня ждут дома.

— Не тратьте время впустую, уезжайте. Я справлюсь.

Тётушка Филиппина пропустила слова племянницы мимо ушей:

— Сдаётся мне, что ты приглянулась господину Ван дер Ваалу, дочка, — в глазах промелькнуло радостное оживление.

— Вам показалось, — несмотря на неприятное покалывание в груди и участившееся сердцебиение, Ника выглядела спокойной.

— О чём вы говорили? — тётя понизила голос до шёпота. — Я видела, как господин Ван дер Ваал устремился за тобой. Вы не повздорили?

— Он спросил, где находится второй выход.

— Зачем ему сподобился второй выход? — отпрянула женщина, в удивлении подняв брови.

— Я не спрашивала. Показала где дверь и всё.

— Всё? — тётя недоверчиво изучала лицо племянницы. Остановив взор на её губах, облизнула свои.

— Всё, — пробурчала Ника, заслоняя рот чашкой. — Оставьте свои мечты при себе. В ближайшие годы я не собираюсь выходить замуж.

У женщины вытянулось лицо.

— Руз, дочка, ты не поняла, о ком я веду речь? Это же господин Ван дер Ваал, — произнесла с благоговением.

— Я знаю, кто такой господин Ван дер Ваал, — девушка отвернулась к окну. — Мне всё равно, будь он хоть сам Папа Римский.

Тётушка Филиппина тяжело вздохнула и перекрестилась:

— Господь с тобой, дочка. Двадцать годков будет через месяц, а до чего речи ведёшь неразумные. — Встала: — Значит, буду всем говорить, что завтра кофейня откроется с полудня.

Ника согласилась: с полудня, так с полудня. Хотелось хотя бы немного отоспаться.

Тётя смерила её оценивающим взором и упрямо добавила:

— Завтра к вечеру позову портниху. Следует сшить тебе новое платье. Иссиня-чёрное будет в самый раз, — и вышла из кухни.

«Не отстанет», — подумала Ника с неприязнью. Такая же упёртая, как и госпожа Маргрит.

«Совесть у людей есть?» — сокрушалась Ника, не имея ни малейшей возможности присесть. Такого наплыва посетителей в кофейню на следующий день после похорон госпожи Маргрит она не ожидала. Хоть они с Хенни и подготовились к продаже, но, как оказалось, недостаточно.

Служанка не паниковала, как в день открытия, однако всякий раз передавая хозяйке готовые заказы, недовольно ворчала:

— Снова всё сожрут подчистую как те древоеды. И куда в господ столько еды влазит?

— Не гундось, — морщилась Ника, глядя на красное лицо Хенни, не понимая, при чём тут короеды.

Уточнять не стала. Подушечками пальцев потирала болезненно ноющие виски:

— Скоро конец рабочего дня. Чем больше будет выручка, тем большую премию ты получишь. Скажи Тёкле, пусть отварит пятьдесят яиц. Нафаршируем их начинкой и предложим новинку господам.

— Снова что-то придумали, — пробурчала Хенни, подавая две менажницы с закуской. — Что за начинка будет?

— Желток и натёртый сыр разотрём с маслом и каплей сметаны, скатаем шарик, положим его на половинку яйца, сверху — кусочек сельди, специи, зелень. Завтра попробуем приготовить хачапури и пиццу.

— Какую птицу? — не расслышала служанка. Тут же отвлеклась, указывая хозяйке за её спину: — Никак, по вашу душу пожаловали. Вас высматривают.

У шкафа-витрины стоял Ренье ван дер Ваал. Заложив руки за спину и сцепив их в замок, покачиваясь с пятки на носок, с преувеличенным вниманием изучал ценники, будто для него ничего важнее в жизни не существовало.