Шрифт:
— Вкусно, — Адриан указал глазами на медовик. — Я не слишком люблю сладкое, но этот пряник мне понравился.
— Медовик — это торт, — заметила Ника. — Если бы мы стали есть его завтра, он был бы ещё вкуснее.
— Какую картину писать собралась? — перешёл мужчина к новой теме разговора.
— Пока не знаю. Надо подумать.
— Лучше поразмысли о моём предложении, — попросил Кэптен.
Девушка глянула на него исподлобья:
— Не уговаривай. Рюмочной в кофейне не будет.
Ван дер Меер встал:
— Как скажешь, компаньонка, — взял трость, оставленную у этажерки. Задержался, провёл пальцем по глянцевой поверхности самой большой раковины. — Рогатой не вижу, — заглянул на нижнюю полку.
— Якубус разбил, — буркнула Ника, глядя в свою чашку с недопитым чаем.
Адриан коротко выдохнул, и девушка глухо спросила:
— Подоконники, консольную вывеску, доски для картин, керамическую посуду и… цветы… оплатишь? Это всё, больше ничего просить не стану.
— Заказывай, — также глухо ответил мужчина. — Тридцать на семьдесят.
Ника чертыхнулась. Провожать компаньона не пошла. С горечью смотрела на остатки медовика и серебряную ложечку, лежавшую на краю десертной тарелки гостя.
Кэптен сто раз прав. Как бы сильно ни хотелось, а в кратчайшие сроки встать на ноги не получится. Придётся туже затянуть пояс и потерпеть год, другой.
«Может, не упрямиться? Уступить?» — девушка всхлипнула; по щеке скатилась слеза; в груди защемило.
Продажа вина на розлив — прибыльный бизнес. Пусть по вечерам в кофейне местные благородные господа пьют вино и пиво, закусывают вкусными бутербродами, общаются. Всё же они культурные люди — не сброд с городской окраины.
Только что-то говорило об обратном. Не всякий подвыпивший аристократ может себя контролировать. Будут и шумные гульбища, и бурные выяснения отношений, и затоптанный пол, и залитые вином и пивом дорогие столы и диванчики. Будет такое, о чём думать не хотелось.
Ника легла в холодную постель — Хенни забыла принести жаровню, замоталась.
За окном лаем зашлась соседская собака.
«Зараза, — проворчала девушка, укрываясь одеялом с головой. — Днём лает, ночью лает. Отутюженная на всю голову. Дёрнул же чёрт выбрать именно эту комнату».
Глава 9
Поздним утром Ника спустилась в кухню и увидела Жакуя. Он сидел на высоком многоярусном насесте, стоявшем на столе у окна, и наблюдал за проходившими мимо горожанами. Здесь же находилась открытая просторная клетка с множеством перекладин, жёрдочек и маленьким зеркалом.
Ван дер Меер сдержал слово, но его приход девушка проспала. Она остановилась у разделочного стола, где Хенни чистила морковь. Поглядывая на птицу, спросила:
— Как наш новый жилец? — в глаза бросилось отсутствие цепочки на его ноге. — Не безобразничает?
Попугай повернул голову на голос и уставился на вошедшую.
— Странное дело, — ответила служанка. — За утро не услышала от него ни единого слова. Только разок щёлкнул на меня, когда я поставила ему свежую воду, положила в мисочку сыра и орехов. Вот скажите, хозяйка, когда он злобно щёлкает — это что значит? Он так ругается? Предупреждает, чтобы его не трогали?
— Наверное, — пожала плечами Ника. — Будь с ним осторожнее. У попугаев крепкий клюв. Вцепится в палец — откусит.
— Господь с вами, — оторопела Хенни. — Вот так возьмёт и откусит?
— Крови будет много, — заверила её девушка.
— Я ему не нравлюсь, — вздохнула служанка, приступая к чистке репчатого лука.
— Нашла, о чём переживать, — повернулась Ника к птице. — Будет выступать не по делу, продадим. Мне как раз деньги нужны.
— Разве можно его продать? Что скажет господин Ван дер Меер?
— Докладывать ему мы не станем. Спросит, где Жакуй, ответим, что улетел. Так, пернатый? — девушка подошла к птице и предупредила угрожающим тоном: — Будешь сквернословить, я тебя продам. Почему молчишь? Язык проглотил?
— Дрянь, — противным голосом прогундосил попугай.
— Невоспитанная гаргулья, — ответила Ника и погрозила ему пальцем. — Договоришься у меня.
Птица нахохлилась.
— Он понял, что вы сказали, — ахнула Хенни.
— Ничего подобного. Он, как и любое животное, понимает не смысл слов, а улавливает интонацию. Поругай собаку или кошку ласковым голосом, они будут радоваться, будто ты их похвалила.