Джереми уставился на свой сомкнутый кулак.

— Ты это несерьезно.

— Серьезно. — Я кивнула, воспользовалась его замешательством и направилась к стулу, где он оставил свой пиджак. Взяла дорогую вещь, подошла к двери и схватилась за ручку.

— Не может быть, — возразил он, повернулся ко мне и затряс головой. — Ты не можешь мне отказать! Это невозможно!

Я вздохнула и открыла дверь. Я не злилась на него, мне было его жалко.

— Ох, Джереми. Должен же кто-то хоть раз тебе отказать.

Его глаза округлились.

— Эй, — крикнула я в коридор и вздрогнула. У двери стоял не Нейт. Это был сержант Грей.

В животе ухнуло.

— Мисс Астор? — Сержант Грей приподнял свои густые брови.

— Да. — Я заставила себя улыбнуться. — Простите. Мистер Ковингтон уходит. Убедитесь, что он найдет свою комнату, — попросила я.

— Иза! — запротестовал Джереми.

Сержант Грей с трудом сдержал усмешку.

— Конечно. Мистер Ковингтон, позвольте вас проводить.

— К черту все. — Джереми прошагал в мою сторону и вырвал свой пиджак у меня из рук. — Ты еще об этом пожалеешь, Иза, а когда прибежишь ко мне, я тебя, может, обратно и не приму!

Сержант Грей стоически наблюдал за нашей перепалкой.

Я не стала спорить с Джереми, понимая, что нет другого способа закончить этот разговор. За ним всегда оставалось последнее слово.

— Спасибо, — шепнула я сержанту Грею.

Тот кивнул, а я закрыла дверь, заперла ее на засов, повернулась, медленно сползла вниз по двери и села на пол.

Мне было на что злиться. Я могла злиться на отца и его бесконечные политические шахматные ходы, на Джереми и его беспечное отношение к изменам, на свое собственное согласие участвовать в отношениях, у которых не было будущего.

Но сейчас я злилась по другой причине, и злилась так, что не могла думать ни о чем другом. Джереми был прав в одном.

Кого бы я ни встречала, с кем бы ни ходила на свидания, кого бы ни пыталась полюбить, Нейт всегда стоял между мной и другими мужчинами, даже если физически находился где-то далеко.

Я не могла отдать другому сердце, которое уже отдала ему и так и не вернула.

Глава шестнадцатая Натаниэль

Джорджтаун

Март 2015 года

— У нас с тобой всего два дня, а ты хочешь провести весь вечер в баре? — Иззи пыталась перекричать грохочущий бас в клубе. На переполненном танцполе творился полный беспредел.

— Я обещал твоей сестре вытащить тебя из дома, — ответил я. — У нас был уговор: она не предупреждает тебя о моем приезде, а я вывожу тебя в люди.

Мой пульс подскочил от близости напирающей толпы. Слишком много людей отделяло нас от выхода. Я не мог уследить за их руками, не заметил бы вовремя, реши кто-то выхватить оружие. Слишком большая толпа.

Зря я приехал, но я так старался выбить особое разрешение и получить увольнительную на выходные перед возвращением к тренировкам в реинтеграционном лагере[19], где меня ждали ребята из моего подразделения. Хотя я не видел в этих тренировках особого смысла.

— Ты, наверное, устал, не спал ведь всю ночь, — сказала Иззи, и между ее бровей залегли морщинки. Черт, я и забыл, какие у нее длинные ресницы. Фотографии не передавали ее красоту.

— Я в норме. Еще не хватало волноваться обо мне в твой день рождения.

Видимо, вчерашней бессонной ночью вести тебя тихо у меня не вышло, хотя я сдержал данное себе обещание, лег на диване и не распускал руки. Глядя на Иззи сейчас — на ней была блузка с глубоким вырезом и джинсы, просто созданные для того, чтобы обнимать ее ягодицы, — я решил, что заслуживаю именоваться святым. Скажу больше: я заслужил это звание в тот самый момент, когда она предложила мне спать в ее постели, а я отказался.

Больше всего на свете мне хотелось обнять ее и продолжить ровно с того места, где мы остановились девять месяцев назад, когда целовались в океане, а она обхватывала меня ногами за талию. Но с тех пор кое-что изменилось, кое-чего она не знала, и я догадывался, что, узнав это, Иззи уже не захочет видеть меня в своей постели, даже если мы будем просто спать.

Как бы отчаянно я ни хотел быть с ней, логика подсказывала, что она никогда не станет моей. Мы с ней принадлежали к разным мирам. Скоро Иззи закончит университет, она будет менять жизни других, а что умел я? Только эти жизни отбирать. Моя склонность к насилию оказалась неизмеримо больше, чем у отца. Тот хотя бы ни разу никого не убил.

— Пойдем, — сказал я и протянул руку. — Закажем тебе выпить. Я обещал Серене.

— Выпью, и сразу уходим.

Наши пальцы сплелись. Мы будто снова сидели в том самолете и неслись навстречу неопределенности. По телу разлилось чудесное тепло. С Иззи я чувствовал себя как дома.