Мой взгляд метнулся к сестре.

— Так и думала, что тебе будет интересно. — Она подалась ко мне, облокотившись о маленький островок. — Не уверена, что она набрала достаточно голосов, и, по правде говоря, не знаю, возможно ли протолкнуть такие изменения в законодательстве… При нынешнем составе конгресса — вряд ли. Но если она победит на выборах и папа потянет за ниточки, уверена, тебя возьмут стажером.

— Карьера в политике? — Я покачала головой. — Ну уж нет, спасибо. И папа просто так за ниточки не тянет. Нет уж, пойду в некоммерческий сектор, как и планировала. — Я не теряла надежду изменить мир.

— Папочка будет в восторге, — усмехнулась Серена. — Скажи ему на Рождество, чтобы мы все смогли полюбоваться, как он от злости покраснеет, будто шарик на елке.

— Он же не злился, когда ты занялась журналистикой. — Я взяла блокнот, открыла его на чистой странице и проставила слева цифры от одного до десяти.

— Потому что тогда он еще планировал, что ты выйдешь за Ковингтона и усилишь его политическую власть, — ответила Серена. — Политик в семье нужен папе гораздо больше нас.

— Увы, это так. — За последние несколько лет я окончательно в этом убедилась. — Политик или, как минимум, финансист, чтобы продолжить дело «Астор энтерпрайзез».

— Ну знаешь, я не для того старалась сбросить поводок, чтобы он надел на меня сбрую и повел, куда хочется ему. Ни за что. — Сестра покачала головой.

— В этом мы сходимся. И давай не будем портить Рождество. Расскажу им обо всем, когда приедут на мой день рождения в марте.

Серена поморщилась, но быстро взяла себя в руки.

— Слушай, знаю, ты обрадовалась, когда они сказали, что приедут, но я бы на твоем месте… — Она закусила губу.

— Не слишком надеялась? — договорила я.

— Именно.

— Они приедут. — Я вскинула брови в ответ на ее скептический взгляд. — Я точно знаю. Во-первых, они обещали. Во-вторых, уже забронировали гостиницу.

— Я просто не хочу, чтобы ты разочаровывалась. Снова. На них нельзя полагаться, Иззи. Именно поэтому мне хочется, чтобы ты нашла парня, на которого можно положиться. — Серена многозначительно посмотрела на письмо.

— Нейт еще ни разу меня не подвел. — Я уставилась на пустые цифры в списке. В голове вертелось любимое слово — возможности. Где-то, где есть пляж. Где Нейт сможет целовать меня в море. Я воображала, будто именно это было в зачеркнутых строчках.

— Кстати, ее зовут Лорен, — сказала Серена.

— Кого?

— Женщину, которая баллотируется в конгресс. Элиана Лорен.

— Я посмотрю. — Надо хотя бы глянуть, стоит ли за нее голосовать.

Я прижала ручку к бумаге напротив номера один и написала одно слово.

Фиджи. * * *

К сентябрю писем накопилось намного больше, а еще накопился стресс. Учиться на юридическом оказалось гораздо сложнее, чем я думала. В период выпускных экзаменов у меня совсем не оставалось времени на чтение. Иногда я даже не успевала отвечать на все его письма.

Нейт сдержал обещание и не упрекал меня, когда я почти месяц не давала о себе знать. Он продолжал писать и повторять, как гордится моими успехами в юриспруденции.

Рождество прошло как всегда: чересчур дорогие подарки от родителей, не вызывавшие ничего, кроме неловкости, и не менее неловкие объятия, больше напоминавшие два похлопывания по спине. Но пришел январь, и я вернулась к привычному ритму.

В конце января я получила письмо от Нейта. «Делай, что должна, и никогда не извиняйся», — писал он.

В феврале я начала встречаться с новым парнем и продержалась целых три недели.

На четвертой я его бросила. На той же неделе мать с отцом отменили поездку в Вашингтон на мой день рождения: открытие нового офиса в Чикаго оказалось важнее.

Я не знала отца Нейта, и он никогда не рассказывал, почему боялся стать похожим на него, но я, кажется, начала испытывать подобные чувства к собственному отцу. Я не претендовала на главное место в его жизни, но мне хотелось хотя бы изредка оказываться в первой десятке по важности.

— Опять? — спросила Марго, когда я позвонила ей в марте. Мы старались созваниваться раз в месяц.

— Я продержалась четыре свидания, — ответила я, зажав телефон между ухом и плечом и складывая чистую одежду. — Не всем суждено встретить своего единственного в двадцать два.

— Тебе еще не двадцать два, — напомнила она. — День рождения завтра.

— Ты поняла, о чем я. — Я повесила свою любимую рубашку в шкаф и убрала толстовку Нейта в ящик под кроватью. — Просто не вижу смысла морочить людям голову, если и так понимаю, что ничего не выйдет.