Боже.

Я кусаю губу, подношу кулак ко рту. За кашлем пытаюсь нервный смех спрятать, но получается плохо.

— Ты решил, что я пошла налево и поэтому выбросил меня как ненужную вещь, — хмыкаю. — И это всё… Из-за каких-то догадок? Черт тебя дери, Дубинин, это вершина кретинизма.

— У меня были причины.

— А мне плевать. Два года назад ты мог прийти ко мне с обвинениями. Разобраться. Дождаться результатов, к примеру. Но ты сразу всё перечеркнул! Ты… Мне плевать, что там у тебя было. Сколько любовниц беременных и…

Я задыхаюсь. Жадно хватаю губами воздух, стараясь справиться с эмоциями. Меня рвёт от них, разрезает сердце.

Я. Изменила!

Я!

Я любила Дубинина, чуть ли не как Божеству поклонялась. Он был для меня всем. А после…

После изменил. И заподозрил в том, что сам творил. А вместо разборок — просто к черту послал. Вот так?

Из-за чего? Домыслов? Каких-то сплетен? Кто-то обговорил меня, подставил?

Но это ведь неважно. Он поверил не мне. Савва даже не дал шанса объясниться. Потому сейчас — шанса не получит он.

— Не было, — качает головой.

— Что?

— Не было любовницы тогда. Я даже не помнил, что этого сказал.

— Ну, поздравляю. Просто сам всё разрушил.

— Мара, дай мне объяснить…

— Нет! Проваливай! Ты отказался от нас, так что иди-ка ты на…

— Мам?!

Сонно зовёт сын, заставляя меня оборваться. Резко оборачиваюсь, видя Кирюшу. Сын прижимает к себе игрушку, медленно хлопает ресницами.

Я кричала шёпотом, не должна была разбудить сына. Но после насыщенного эмоционального дня — сон не очень крепкий.

— Мам. А это кто?

Я отмечаю, как дёргается Савва. В статую превращается, сканирует взглядом моего сына. Изучает, как при первой встрече меня исследовал.

Дёргается, будто приблизиться хочет… И я выхожу из секундного ступора. Оказываюсь рядом с сыном, к себе прижимаю.

— Никто, — произношу хрипло. — Это никто, зайчонок.

— Друг? — обхватывает меня за шею. — Да?

— Ага. Старый друг.

Тот случай, когда с такими друзьями — врагов не нужно. Но я вспоминаю, что именно так сказала сыну. Когда Савва нас в парке поймал.

Удивительно, что Кирюша запомнил. Обычно люди ему не так интересны, чтобы запоминать.

— Дядя меня держал! — охает малыш.

Сильнее цепляется в меня ручками, прижимается. Дрожать начинает, вспоминая больше. Ох, поэтому и запомнил Савву.

— Дядя тебя больше не тронет, — произношу я уверенно. — Он уже уходит. Пойдём спать?

Сын сонно трёт глазки, просит попить, а после соглашается уйти. Я бросаю Дубинину лишь одну фразу, прося уйти.

— У меня сын проснулся. Имей совесть, Савв, просто оставь нас в покое.

Дубинин ничего не отвечает. У меня такое впечатление, что он до сих пор в шоке. Но его моральное состояние меня не волнует.

Как и многое другое. К примеру, мне действительно плевать, что именно Савве рассказали, что он меня бросил и на аборт отправил.

Раньше терзало, конечно. С пометкой «где я была плохой женой». Где не дотянула в очередной раз.

Но этого мне достаточно. Нет желания копаться дальше. Буду спать спокойно, пусть Савва сам себя топит.

Куда больше меня интересует другое. Как это всё будет дальше. Савва решит обосноваться в нашей жизни? Попытается сблизиться с Кирюшей?

— Мам, а почему друг тут? Ночь.

— Он приехал спросить у меня кое-что важное, — шепчу малышу. Рвано выдыхаю, когда слышу хлопок двери. — И уже ушёл.

— А что?

— Поговорить хотел. Не смог ждать утра. Так бывает, не обращай внимания. Сказку послушаешь перед сном?

Кирюша радостно кивает. Приключения рыцаря его заботят куда сильнее, чем какой-то странный мужчина на кухне.

Я стараюсь ни о чём не думать. Вожусь с сыном. Укладываю его спать. Спустя минут пятнадцать — я даже не двигаюсь ещё — Кирюша опять просыпается.

Это тот случай, когда проснулся раз — бессонная ночь. Так было с прошлым визитом Саввы. И теперь.

Кирюша спит на моей руке. Предплечье обнимает, посапывая. Мышцы затекают, но я не двигаюсь. Хочу, чтобы малыш поспал и отдохнул хоть немного.

Свободной рукой забираюсь в переписку с Юрой. Моё сообщение не прочитано, он спит, наверное. Поэтому я быстро удаляю, чтобы не волновать мужчину.