Шрифт:
Это нужно было мне.
Чтобы выплеснуть то, что копилось во мне столько лет.
— Тогда я бы просто подох, Мара. И всё.
Глава 30. Савва
Немногим ранее
Ненавижу больничные палаты. Белые стены. Запах лекарств.
Силы выкачивает. Давит. Ощущаю себя так, словно сам больным становлюсь.
Но я обещал приезжать. На выходные к Ляле заглядываю. Она ждёт. Посетителей у неё не много, так что любому рада.
— Она уснула.
На плечо опускается ладонь. Наташа чуть сжимает, а после протягивает мне кофе. Усаживается на соседний стул.
Я договорился. Нашёл свободную палату, которую не используют особо. Не полная загруженность в этой клинике.
Поэтому мы в отдельной палате. Скромной, но одноместной. Соседняя — Ляли. Так Наташа сможет хоть немного отдохнуть.
Мне кажется — это выдержка нужна титановая. Находиться тут. Смотреть, как твой ребёнок умирает. Изо дня в день. И держаться.
Я привык считать себя сильным. Но жизнь показала — ломаюсь. И часто поспешные решения принимаю.
Жалею.
О некоторых — совсем нет.
— Ничего не известно? — девушка пытливо смотрит. — Ты…
— Не нашёл, — делаю глоток кофе. Жмурюсь.
Голова трещит. Я бросаю взгляд на часы. Восемь часов спал за последние три дня. Времени не хватает.
С фирмами решать надо. Как раз многие компании годовые отчёты присылают. Результат моих инвестиций.
Их финансовый директор просматривает. Ошибки ищет. Но я после тоже. Держу руку на пульсе.
А ещё дорога в столицу. С Лялей побыть. Донора искать. И это — сложнее всего.
Потому что Наташа не простит. Не примет, к кому я обратился за помощью. Проверяют — насколько совпадают.
Не простит. Не поймёт. Но если это цена здоровья для Ляли — мне подходит.
Я не Наташе обещал, что о малышке позабочусь. Мне перед другим ответ держать надо. Кого в живых уже нет.
— Ты выглядишь уставшим, — девушка вздыхает. — Ты хоть немного отдыхаешь? Спишь?
— Сплю, — лгу без запинки.
Сплю, как же. Глаза прикрываю, а под веками Мара притаилась. Как чума. Отрава. Смертельная хворь, и тут уж точно лечение не поможет.
По нервам бьёт каждый раз, когда её вижу. Импульсы посылает, заставляя злость сильнее гудеть в груди.
Сердце барахлит. Скручивается. Впрыскивает новую порцию яда в кровь.
Злости и ненависти. Густой, тёмной. Никого так не ненавидел в своей жизни, как её.
И сейчас — повода нет. Мы разошлись. Свободные. В прошлом всё. А не отпускает.
Никогда, бляха, не отпускает.
Сидит глубоко, не вырвать. Насмехается.
Будто недостаточно было с другим трахнуться и на меня ребёнка повесить. Попытаться.
Тот день, чтоб его, до сих пор перед глазами. Чёрный кофе, который гипнотизировал. На Мару не смотрел.
Казалось — прибью к чертям. Просто сорвусь и в зверя превращусь. Непоправимое совершу.
Поэтому… Кофе и попытка сыграть в безразличие.
Конечно, милая, ты беременна. Только меня мало интересует, с кем именно ты кувыркалась. Не после того, что я узнал.
Не интересует? Как же.
Отделаться теперь не могу от мыслей — с этим Балабановым роман завела? Интрижка в следующий брак переросла?
Плевать.
Похер.
С кем она и как. Посмотрел, понаблюдал, пора завязывать.
Пусть дальше с этим бакланом живёт. С сыном своим.
Кирилл.
Покоя не даёт. В мозгу тоже сидит. Занозой. Невозможной идеей.
Этого не может быть. Я знаю.
Кирилл Юрьевич, чтоб его.
Дубинин.
Это просто эффект. Остаточное явление. Пройдёт. Не надо мне в это лезть. И думать не надо.
Всё равно…
Да. Завязывать пора и валить. Как только с донорством решу — так и свалю. Хватило мне общения.
До сих пор кислота в горле плещется. Я на многое готов, что Лялю вытащить. Законы нарушу. Врачей подкуплю.
Но ребёнка использовать, как Мара обвиняла, это что-то запредельное. В таком меня ещё не обвиняли. Нужно же совсем отбитым быть, чтобы пойти на подобное.
А Мара решила. Переживала. Так сильно нервничала, что мозги зудят… Мысли складываются в догадку…
— Савв, — Наташа вновь плечи сжимает. Надавливает двумя ладонями. Массирует. — Тебе расслабиться надо. Нельзя всё время быть в таком напряжении. Я могла бы…