А я до конца ужина гадаю про себя, что означало непроницаемое выражение на его лице.

Орен не возвращается. Я несу свою тарелку на кухню, уже привычно мою ее и убираю на полку.

По пути в свою спальню замечаю, что дверь в кабинет открыта. У камина вновь стоят два кресла, возле них на столиках ждут запотевшие бокалы с каким-то холодным напитком.

Я торопливо занимаю свое кресло и ерзаю, устраиваясь поудобнее. А после опускаю руки на подлокотники и откидываюсь на спинку, прижимаясь затылком к кожаной обивке. Я ни за что на свете не стану смотреть, даже если что-то меня испугает. Хочу, чтобы эта встреча прошла гладко. Я лишь сейчас осознаю, насколько сильна моя потребность наладить связь с хозяином дома. Пусть я не жду от него любви, но мне не помешает его дружба, общая цель и просто человеческое понимание. Ведь в поместье даже в худшие моменты со мной рядом была Лаура.

О, милая сестренка. Я каждый день гадаю, как у нее дела.

– Вы желали меня видеть? – вырывает из мыслей его волнующий голос.

Интересно, понимает ли лорд Фенвуд, что каким бы уродливым себя ни считал, с таким голосом он способен завоевать расположение любого мужчины или женщины?

– Верно. Хотела предложить вместе выпить.

Я поднимаю свой бокал и отвожу его в сторону, чтобы видел лорд Фенвуд. Раздается шорох приближающихся шагов, и он без всякого предупреждения тихо звякает своим бокалом о мой. Он близко – поверни я голову, смогу его увидеть. Но на это я не решаюсь, а в свете тлеющих в камине языков пламени вновь различаю в отражении оконного стекла лишь его высокую тень.

– За что выпьем? – интересуюсь я.

– К примеру, за то, что благодаря мне вы до сих пор живы, – мрачно усмехается он.

– Я не настолько безрассудна, – со смехом отзываюсь я.

– Но обо мне такого не скажешь. – Кресло позади меня сдвигается, когда в него садится лорд Фенвуд.

– В самом деле?

– Особенно в молодые годы. – Когда он делает глоток, в его бокале звенят кубики льда. – За все время, что Орен заботился обо мне, я не раз доставлял ему беспокойство.

– Орен с вами уже давно?

– Да, он с детства присматривал за мной.

– Вы знали своих родителей? – мягко спрашиваю я, отчетливо понимая, насколько сложной может оказаться эта тема.

– Да.

– Как давно они умерли? – Я изучаю жидкость лимонного цвета в своем бокале.

– С чего вы взяли, что они мертвы?

– Слышу в вашем голосе. Когда люди теряют близких, в их тоне появляются особые нотки. Потеря оставляет пустоту внутри, которая всякий раз при упоминании ушедших отзывается глухим эхом. – Я делаю глоток, пытаясь убрать эти отголоски из своего собственного голоса. – О, чудесный напиток. И сладкий, как мед.

– Это медовуха. Не лучшая бутылка из моих запасов, но, конечно, не самая худшая.

При мысли о том, как он в какой-нибудь пыльной кладовой выбирает бутылку специально для этой встречи, я едва заметно улыбаюсь.

– А вы кого потеряли? – интересуется он.

Моя улыбка тут же гаснет.

– Обоих, – отвечаю я. – Мама умерла, когда я была совсем маленькой. Отец как-то сказал, что она не создана для этого мира, слишком хороша для него. Но ему повезло, что мама хотя бы оставила ему меня.

– А ваш отец?

– Как вы знаете, он управляет… управлял торговой компанией…

Я замолкаю. С момента его смерти прошло не так много времени. Я старалась отгородиться от нее, запрятать поглубже, в то же потайное место внутри, где скрыта боль от потери матери. Однако это не одно и то же. Я жила рядом с отцом. От мамы же остались только поблекшие воспоминания и эмоции, запечатленные в моей душе.

Лорд Фенвуд терпеливо ждет, позволяя мне на несколько минут затеряться в своих мыслях.

– Жена отца, Джойс, потребовала, чтобы он уделял делам больше времени и чаще отправлялся в плавание на торговых кораблях. Он почти перестал бывать дома, и порой мне даже не сразу удавалось воскресить в памяти черты его лица. А потом… корабль, на котором он плыл, пошел ко дну. Тел так и не нашли, и на какое-то время вспыхнула надежда, что им удалось спастись. Но это случилось уже достаточно давно…

– Я глубоко сожалею. – Лорд Фенвуд говорит искренне. Еще ни разу во время бесед с ним я не улавливала запаха лжи в его дыхании. Поразительно, но все, что я до сих пор слышала в этом доме, похоже, было правдой.

– Я с этим смирилась.

– Как и все мы.

Хотя мы сидим спиной к спине, я мысленно представляю себе его позу. Наверное, он откинулся на спинку кресла, как и я. И если увидеть нас со стороны, может показаться, будто мы, отчаянно нуждаясь в поддержке, пытаемся опереться друг на друга. Одни в мире, отрезанные от тех, кто любил нас сильнее всего.

– Орен сказал, что вы чем-то расстроены. Сегодня годовщина смерти одного из ваших родителей?

Я качаю головой и, вспомнив, что он меня не видит, добавляю: