– Нет, мама умерла ранней осенью, а отец летом.

Лишь произнеся это вслух, я вдруг осознаю, что первая годовщина смерти отца была совсем недавно. И как же сильно за этот год изменилась моя жизнь. Очевидно, мне стоило бы сильнее горевать. Однако некоторые эмоции столь неистово пылали во мне, что, по всей видимости, просто сгорели, обуглив при этом края моего сердца.

– К тому же «расстроена» – слишком сильно сказано, – сделав над собой усилие, произношу я. – Наверное, мне просто хочется чем-то заняться, отыскать для себя здесь какую-то цель.

– Зачем вам что-то делать? Просто отдыхайте в роскоши, которую я вполне могу вам обеспечить.

– В том-то и дело, что я не создана для безделья и роскоши.

– Вы старшая дочь лорда-торговца, – усмехается он. – Орен рассказал мне о вашем поместье. Я знаю, к какой роскоши вы привыкли.

– Ничего вы обо мне не знаете, – зачем-то напоминаю я с некоторым раздражением. – И если Орен посчитал наше поместье роскошным, тогда ему следует проверить зрение. – Лорд Фенвуд молчит, и я продолжаю: – Это поместье до сих пор еще не развалилось лишь благодаря гвоздям, штукатурке и молитвам. Мне ли не знать, ведь я отвечала за поддержание его в приличном виде.

– Вы?

– Да. И пусть не произвожу подобного впечатления, но я довольно умелая, если можно так выразиться. Я неплохо справляюсь с содержанием дома и разными ремонтными работами. Да, признаю, я не великий профессионал, но получается вполне прилично. Хоть я не способна приготовить пир, но еда будет вкусной, и вы не останетесь голодным. Я не сумею выстроить дом или объяснить тонкости архитектуры, но зато без труда определю, когда крыша готова рухнуть, и укажу, где нужно укрепить ее, чтобы она продержалась хотя бы до следующей весны, пока не наберется денег нанять настоящего мастера.

Я верчу бокал в руках, размышляя обо всем, чему вынуждена была научиться. И отчасти мне вдруг хочется объяснить жестокость Джойс ее желанием преподать некий бессмысленный урок. Я качаю головой и делаю еще глоток медовухи. Какими бы ни были намерения Джойс, результат получился ужасным, поэтому не стоит приписывать ей благодеяния, которых она не заслуживает.

– То есть вы предпочли бы быть моей служанкой, а не женой?

– Нет, – резко выпаливаю я и слышу, как он неловко ерзает в кресле. Но я не собираюсь извиняться за свой тон. – Я больше никогда не буду чьей-либо служанкой.

– Прошу прощения, что неверно выразился. – Он тихо вздыхает. – Я бы никогда не заставил вас прислуживать.

«И снова правда», – отмечаю я и с облегчением выдыхаю.

– Просто мне хотелось бы иметь хоть какое-то занятие и чувствовать себя полезной. Мне нравится, когда руки чем-то заняты.

– Я поговорю с Ореном. Возможно, здесь найдутся какие-нибудь подходящие для вас дела.

– Спасибо. – Я поднимаю взгляд к потолку, жалея, что на нем нет зеркала, в котором я смогла бы хоть немного рассмотреть супруга. – А вы чем занимаетесь в течение дня?

Он снова усмехается и делает глоток.

– Я? Пытаюсь стать королем.

Я смеюсь вместе с ним. Но, как ни странно, в воздухе нет и намека на дым. Лорд Фенвуд не лжет.

Вот только в этих землях уже много лет не было короля. Какой же страной он намерен править? До конца нашей приятной беседы я так и не нахожу в себе смелости спросить об этом.

На следующее утро Орен дожидается меня после завтрака. Застав его на кухне, я от удивления едва не роняю на пол тарелки.

– У меня чуть сердце не остановилось. – В стремлении успокоить внезапно расшалившиеся нервы я делаю глубокие вдохи.

Орен не отрывается от своего занятия – выгребает золу из очага, в глубине которого все еще тлеют крошечные угольки, готовые помочь вновь разжечь огонь.

– У меня здесь побольше дел, чем у вас.

– Но я ни разу не видела вас на кухне.

– А как, по-вашему, готовится еда?

Он наблюдает, как я пересекаю комнату и подхожу к раковине. И ничего не говорит, когда я собираюсь мыть посуду. Возможно, потому что не видит смысла останавливать меня, поскольку я занимаюсь этим уже неделю. Или лорд Фенвуд вчера вечером ему что-то сказал?

– Не знаю, – признаюсь я. – Возможно, здесь есть повар.

Пожав плечами, я включаю воду и сосредотачиваюсь на посуде. Я сгораю от желания узнать, обитают ли в этом доме еще люди, но не хочется выспрашивать открыто. Орену это точно не понравится.

– Его нет.

– Значит, вы отлично ладите с приправами. – Я одариваю его улыбкой.

Усмехнувшись, Орен ссыпает остатки золы в металлическое ведро.

– Вы пытаетесь меня задобрить?

– Я просто говорю правду. – Я отхожу в сторону от раковины, чтобы не мешать Орену мыть руки, по локти перепачканные сажей. – А разве вас нужно задабривать? Я у вас на плохом счету?