Эти горшки я каждое утро выставляла на крыльцо и вешала в кашпо у входа, а на ночь прятала внутрь, чтобы не оставлять без присмотра.

Так и получилось, что уже к середине лета, вокруг лавки появилось пышное облако из мелких белых соцветий, напоминающих гипсофилу.

Цветы эти испускали медовый аромат и смотрелись настолько непривычно на серой, малоосвещённой улице, что оказались привлекательнее любой вывески.

Белое цветочное облако восхитило и фир, и богатых леди. Покупательниц в лавке стало ещё больше, как и товаров для более взыскательной публики.

В моих карманах всё чаще стали звенеть целые горсти эке.

— Фира Кларис, куда вы переложили передники для ресторации “Праведные грёзы”?

— Как куда? Так, в корзину уже и сложила. Вот, Лори, всё здесь. Можешь не беспокоиться, я сама проверила каждый. Отшито, как надо.

Заглядываю внутрь корзины и на всякий случай ещё раз пересчитываю, на что фира Кларис лишь снисходительно цыкает.

Ну да, дурацкая привычка перепроверять.

Все двенадцать новеньких накрахмаленных передников на месте. Я забираю корзину, поправляю своё рабочее платье и убираю выбившиеся рыжие пряди под чепец.

Придирчиво осматриваю себя в высокое зеркало.

Улыбайся, Ева.

Уголки губ вздрагивают, рождая неуверенную улыбку.

В ресторации “Праведные грёзы” всё как обычно. Каменные гарпии встречают меня насмешливыми взглядами, лакей провожает к фире Салиме.

Посетителей сегодня немного и я всматриваюсь в каждого… сама не знаю зачем.

Жена управляющего заполняет хозяйственную книгу, сидя за маленьким угловым столиком возле окна. Она радушно встречает меня и даёт лакею указания принести душистого чаю с горячими гренками.

Пока фира Салиме рассматривает каждый передник, заполняет расписку о получении и отсчитывает эке, я маленькими глотками пью чай и наслаждаюсь хрустом гренок, которые здесь принято макать в растопленное сливочное масло.

За окнами прыгает чёрный ворон. На мгновение он поворачивает голову в мою сторону, а затем взлетает и усаживается на уступ особняка, который находится прямо перед окнами ресторации, на противоположной стороне улочки.

— Почему двери этого дома заколочены? — рассматриваю трёхэтажное готическое здание из тёмного камня.

С балкона особняка на меня смотрит очередное каменное чудовище. Взгляд чудовища отчего-то кажется мне печальным.

— Где? А этот? Владелица того дома ссудной конторе задолжала! Комиссары тут частенько кругами нахаживают, щёки раздувают. Прицениваются, аки стервятники. Ждут, чтобы дом уж окончательно им отошёл.

— А хозяева где?

— Не хозяева, а только хозяйка там. Вдова. Куда делась никому не ведомо. Уж второй месяц, как ищут её, чтобы предъявить вексель и долг стребовать. Если ещё неделю не объявятся, то дом ссудной конторе отойдёт, а там-то уже желающих на него немало найдётся!

Интересно, каково было бы иметь собственный особняк? Не ютиться на чердаке, а сидеть с книгой перед разожжённым камином и вслушиваться в треск поленьев.

Нет, конечно, в чердаке нет ничего ужасного. Тем более что за последние месяцы там стало довольно уютно.

Но как давно я не спала в нормальной постели?

И когда в последний раз я принимала настоящую ванну?

Если бы мне удалось продать часть земель, то я, наверное, смогла бы выкупить у ссудной конторы это здание со всеми его большими окнами, остроконечными башенками и балконом, с которого на меня жалобно смотрит каменное чудовище.

— Ваши эке, фира Лори, пересчитайте и подпишите здесь.

— Всё верно. Спасибо, фира Салине.

Тёплое солнце уже начинает розовить облака, когда я возвращаюсь, пересекая площадь Искупления.

Внимание привлекает небольшая толпа у ступеней храма. Перед толпой выступает церковник в белой сутане. Неподалёку остановился патруль городской стражи и тоже взирает на это действо.

Из любопытства подхожу ближе.

— И было видение наисвятейшему архиепископу! О том, что гневаются Боги Варрлаты! И гласят они, что грядёт кара небесная, ибо среди вас много нечестивцев, забывших о покаянии!… Не чтущие святейшие коны Варрлаты!… Ниорли!

Раздражённо передёргиваю плечами.

Интересно, кто вообще в состоянии соблюсти все эти коны? Если руководствоваться тем, что там написано, то вообще непонятно, как они до сих пор здесь плодятся. По конам Варрлаты женщинам во время “соития” полагается неустанно молиться, а ещё им запрещается представать обнажённой перед своим мужем. Зато обнажаться допустимо перед лекарем, во время некоторых религиозных ритуалов очищения и наказаний розгами, если наказание это вынесено судом.

Как по мне — полный бред. Ну вот кто будет проверять, чем там заняты супруги в своей спальне?