Он мог бы сказать, что во всем этом виноваты его видения, что это они столкнули их вместе, но, по правде говоря, все дело было в самой Эйре. В том, как храбро она справлялась со всеми его – и самой жизни – выходками. Когда он подначивал ее, она с высоко поднятой головой принимала его вызов, а не пряталась в угол. Словно она была ему, страшно подумать, равной. Она не заслуживала смерти, и близость ее вероятного конца приводила его в дикую ярость.

От дальнейших терзаний на эту тему Морозко отвлек голос самой Эйры, звонко пробивающийся сквозь шум собирающейся толпы и вторгшийся в его мысли.

Когда он обернулся, она направлялась прямо к нему, держа под руку своего отца. Федир слишком уж долго не сводил с Морозко строгого взгляда из-под очков, и король вскинул бровь в ответ. Очки он починил не из какого-то расположения к мужчине, а лишь потому, какой расстроенной по их поводу была Эйра. В масштабе всего происходящего это казалось для него пустяком.

Ее отец продолжал смотреть на Морозко – неужели смертный все еще не оправился от мысли о них с Эйрой в одной кровати? Несмотря на всю свою меланхолию, Морозко не сдержал тихого смешка, и Эйра поймала его искрящийся взгляд.

По промерзлой земле застучали копыта, и один из солдат Морозко подвел к ним лохматую гнедую лошадь. Кобыла была запряжена в простые, видавшие виды деревянные сани, пробитые когтями с одного боку и с выпотрошенными подушками сидений. По крайней мере, сами полозья были в приличном состоянии.

– Ваше величество, – поклонился отец Эйры. Когда их с Морозко взгляды встретились, в глазах смертного застыл невысказанный вопрос. – Спасибо, что позаботились о моей любимой дочери.

Морозко поджал губы, думая, не ответить ли ему в ответ колким комментарием из тех, которые совершенно бы не успокоили мужчину, но в последний момент отказался от этой глупой мысли.

– Делаю что могу.

Вскоре из-за дома вышла Сарен, ведя за собой еще одну лошадь. Предположительно, ее собственную.

Эйра подошла к Сарен и обняла ее, затем повторила то же самое и с отцом.

– Держите ухо востро, вы оба. – Она сдержанно улыбнулась им обоим, прежде чем развернуться и пойти к Морозко.

Король никак не ожидал, что она все же сама решит поехать с ним, но ничем не выказал удивления. Изобразив на лице самое равнодушное выражение, он протянул Эйре руку.

– Солдаты во дворце, вероятнее всего, спустились по горе, чтобы встретить нас по пути. Будем стараться держать приличную скорость, но мы не сможем двигаться быстрее самого медленного из нас. – Он цокнул языком, и Нука, повинуясь, сразу улегся на землю.

Когда Эйра запустила пальцы в его густую шерсть, Нука повернул голову и легонько ткнул ее носом, а потом лизнул. Удивленно моргнув от неожиданности, она улыбнулась и залезла в седло.

Морозко вздохнул. Даже волк попал в ее сети и был очарован. Вскоре вокруг них собрались все выжившие жители деревни. Он оглядел их лица, пытаясь рассмотреть в них что-то необычное. Не мелькнет ли в ком-то из детей какой-то намек на демона? К сожалению, никто из них не драл на себе кожу и не шипел на него. А жаль. Было бы гораздо проще и легче.

Может, от огней, разожженных внутри ледяных домов, будет больше толку. Если повезет, кто-нибудь выскочит наружу, испугавшись пламени внутри, и раскроет себя.

Нука ткнул его мордой, словно почуяв его внутреннее смятение. Слишком долго думать обо всем этом Морозко не мог – нужно было вести людей к их новому лагерю. Чего ему делать совершенно не хотелось, потому что то, что спало внутри смертных, его очень пугало – и то, что таилось в лесу, тоже. Ничего из этого он подпускать близко к своему дому не хотел.

И тем не менее он согласился это сделать.

Забравшись в седло, Морозко сел за Эйрой, что оказалось не самым мудрым решением. Она уселась промеж его ног и, может, даже неосознанно, привалилась к его груди. Ее запах заполнил его ноздри. Теплый, цветочный и такой заманчивый аромат.

В памяти вспышкой промелькнуло ощущение ее губ, но он осторожно закрыл свои мысли, не желая посвящать ее в них. И все же ощущение ее тела сейчас так идеально перекликалось с тем моментом у дерева… Нужно было срочно себя чем-то отвлечь, или Эйра бы очень скоро поняла, о чем он прямо сейчас думает, безо всяких слов.

Прежде чем отправляться, он убрал в сторону несколько прядей ее волос, обнажая бархатную кожу. Она поежилась, и он знал, что это было не от холода. Желание прижаться губами к точке сразу за ее ухом становилось сильнее с каждой секундой, но вместо этого он лишь прижался к ее спине и тихо сказал:

– Я надеюсь, я об этом не пожалею. – Он и сам не знал наверняка, говорит ли он о лагере, или о плане остановиться в одном из ледяных домов вместе с Эйрой.

Как же ему хотелось в тот момент услышать ее мысли, но ни одной из них до него, к большому его сожалению, не донеслось.