Я подняла отъезжающее вверх окно и высунулась на улицу, пытаясь понять, где я вообще нахожусь. Прищурившись, я прочитала таблички, тихонько поскрипывающие на ветру. «Гильдия кожевников Шавацки и Ко», ювелирная мастерская «Сто карат», кондитерская «Мечта сладкоежки». Последнее заведение было мне знакомо — «Мечта сладкоежки», которая сияла своими голубыми крышами по всей Империи, была и у нас в Рэмтоне. Это была разросшаяся столичная сеть, которая, несмотря ни на что, продолжала плодиться, размножаться и потихоньку монополизировать кондитерский рынок. К тому же, во всех её магазинах стояли столики, где можно было попить чай или отвар из трав, закусывая их фирменными пирожными. Я улыбнулась, разглядывая витрину — кондитерская была по противоположную сторону дороги, на два заведения левее «Шелков мадам Рами», и мне было видно довольно неплохо. Несмотря на то, что кондитерская была открыта, народу в ней не было. На секунду в окне появился официант, одетый в типичную голубую форму с белой шапочкой, грустно посмотрел на улицу, а потому отправился, должно быть, в сотый раз за день, вытирать столы.

Ветер трепал наполовину отклеившуюся афишу, халтурно прицепленную к витрине. На секунду он усилился, пронесся по узкой улочке, заставляя зябко поежиться, и распластал афишу по стеклу.

«Гастроли балетной труппы в Кайнере!»

Я молча закрыла окно. Чертова столица! Демонова Империя! Единственное место кроме Рэмтона, которое мне лучше было бы избегать, и я притащилась именно сюда. Кровь вдруг застыла в венах, когда я вспомнила разговор, ненароком подслушанный мой у двери Эридана. Что, если Эридана подменили именно тогда? Иначе и быть не могло, а значит…

Через десять минут я уже сбегала по лестнице вниз.

– Во имя всего сущего, юная леди, не ломайте мне лестницу! — возмутился Харольд, выглянув из кухни. — Я не для того пустил вас ко мне в дом.

Перепрыгнув через последний три ступеньки, я перегородила Харольду дорогу, сложила руки на груди и задала вопрос:

– А зачем вам вообще надо было меня пускать? Не могу поверить, что вам не дорога жизнь. Вы утверждаете, что создали этот медальон, но магией, насколько я успела заметить, вы не пользуетесь.

Харольд вздохнул. Вздохнул грустно и искренне, так, что мне стало стыдно. Но запихнув это абсолютно чуждое некромантам чувство подальше, я уставилась на старичка, который внезапно показался мне очень маленьким.

Он тоже внимательно смотрел на меня, осмотрел всю, с головы до ног, а потом покачал головой, так, будто бы осмотр его чем-то не устроил.

– Садись, — наконец, ответил мне он, указывая на кресло, и сам присел за свой письменный стол.

На столе валялось множество свитков, каких-то из них более новых, каких-то — более старых. Покопавшись немного, он протянул мне один из них.

Он оказался полностью исписан цифрами, какими-то вычислениями, которые были мне непонятны, и на основе которых были построены графики.

Я перевернула свиток, рассматривая направленный вектор, на котором были сделаны зарубочки. На каждой из зарубочек были подписи, но подписи были странными, невнятными. Было ясно, что речь шла о событиях, но вместо того, чтобы написать, например, «ужин у Рэна в четверг», было написано «вероятность ужина у друзей 60,7 процентов».

Мне молча протянули свиток. Я обратила внимание на дату, вырезанную на деревянном основании — он датировался примерно пятьюдесятью годами ранее.

Пергамент здесь был старый, потертый, было видно, что свиток много раз сворачивали и разворачивали, перечитывали. Он даже был немного порван.

Вектор времени здесь был длиннее, а зарубочек и надписей было больше. Если на предыдущем свитке дай бог были надписи раз в неделю, то здесь шли предсказания почти на каждый день.

– Когда ты молод, то хочешь заглянуть в будущее, — пояснил Харольд. — Чем старше становишься, тем меньше хочешь знать, что ждет впереди.

Я кивнула, вчитываясь в расчеты. Я не знала почти ничего о нумерологии. Скажу честно, она меня почти никогда не интересовала, да и вероятности у них часто были большие. Это подтверждалось и этим свитком. Например, в одном месте было написано: «Визит Салли 50 %». Абсолютно бесполезная информация. То есть Салли либо придет, либо не придет. Сразу вспомнилась старая студенческая шутка про нумерологов - с какой вероятностью можно встретить на улице динозавра? 1/2, либо встретишь, либо нет. Ну и так далее записи в том же духе. Были здесь и предсказания по поводу суммы прибыли, по поводу количества клиентов.

И вдруг меня зацепила надпись, которая гласила: «утеря Гудоветтира 53 %».

– Я не придал этому значения, — покачал головой Харольд. — Иногда в сетке чисел проскальзывают вероятности, которые оказываются случайными, да ещё и такая цифра — всего 53 процента. Гудоветтир был хорошо защищен, и со свойственной молодым людям опрометчивостью я не уделил этому должного внимания. До тех пор, пока в дверь не постучали голубые мундиры офицеров его Императорского величества.

– У вас конфисковали медальон! — догадалась я. — Это наверняка была запрещенная магия, на вас донес кто-то, и к вам пришли конфисковывать имущество.

– То, как быстро вы догадались, пугает, — улыбнулся Харольд. — Детали не важны, все было примерно так. Посмотрите дату восьмого декабря.

Я зашелестела свитком, ища нужную дату… «Вероятность наложения Заповедной печати 75 процентов».

Все мигом стало на свои места. Талантливый молодой маг, в семейных традициях которого наверняка было амулетное искусство, прыгнул выше головы. Он создает медальон Истины, и, наверное, хвастается об этом не тому человеку. Завистник сдает его специальным службам по магическому контролю запрещенных объектов, и артефакт конфискуют. Одного я не могла понять.