– Представляешь, там даже педалей не было! Сосед их, наверно, сдал на металлолом!

Он расхохотался.

– Я еще хотел заказать на него рисунок, но на это у меня точно не хватит денег. Вот только если ты мне что-нибудь нарисуешь.

– Зачем он тебе? – спросила я, указывая на «байк».

Дим чмокнул меня в щеку.

– Чтобы легче было добираться к моему ребенку-котенку! И быстрее. Больше не нужно привязываться к расписанию автобусов. И потом – я всегда мечтал о собственном байке. Гонять, летать по широким загородным трассам… Это же лучший способ прийти в себя, когда в душе ураган!

Я погладила его взъерошенные светлые волосы. Бунтарь мой!

– А в твоей душе часто бывает ураган?

– Бывает иногда. Когда взбесят.

Когда мы, надев шлемы, оседлали «байк», и Дим нажал на газ, местные отморозки, потягивающие во дворе пивко, прервали свои пустые пьяные беседы и уставились на нас. Оглушительно взревел мотор. Мы вихрем сорвались с места, и отморозки, с самого начала люто возненавидевшие красавчика Дима, теперь возненавидели его еще больше. Молча провожали они нас мрачными взглядами. А кумушки, которые целыми днями просиживали во дворе, зорко наблюдая за всеми, кто проходил мимо, – в ужасе чуть не попадали со своих лавочек!

А мы помчались за город – к тем самым полям, на которые любовались из моего окна. Мы неслись вдоль этого бескрайнего, волнующегося желтого моря пшеницы, среди которого то тут, то там мелькали красные точки маков и синие звездочки васильков. Пьянящий ветер дул нам в лицо. Дим управлял «байком» по-взрослому, уверенно, но мальчишеский азарт от быстрой езды захлестывал его. Придя в особо сильный восторг и раж, не в силах сдержать себя, он заорал во все горло:

– Свобода! Мы свободны, слышишь!

– Даааааааааа!

Я сидела сзади, обхватив Дима и крепко в него вцепившись, и тоже орала, что есть мочи. Я напрочь забыла про свои уроки вокала и про то, что надо беречь голос.

Дома меня ждал непростой разговор с матерью. Оказалось, ей донесли, что ее дочь уехала на мотоцикле с незнакомым красавчиком, который «намного старше ее».

– Неправда. Ему столько же лет, сколько и мне.

– Да при чем здесь возраст? Я тебе разве про это? Сядь!

Мать не могла взять в толк, как это девушка может разъезжать на мотоцикле.

– Не нравится мне все это, слышишь? Это опасно и неприлично. Я тебе не разрешаю.

– Но мы же в шлемах!

– Дело не в шлемах!… Не надо тебе с ним встречаться.

Когда на следующий день я рассказала обо всем Диму, он с присущей ему горячей решимостью тут же ответил:

– Хочешь, прям сейчас переедешь жить ко мне? Я увезу тебя к нам. Моя мама не против наших отношений.

Я вспыхнула.

– Ты что! Говоришь так, как будто мы взрослые…

– А мы и есть взрослые.

Дим нажал на педаль газа, и «байк» резко сорвался с места. Мы неслись по дороге вдоль леса. Там, чуть подальше, на небольшом пригорке стояла старая заброшенная часовня. Мы в прошлый раз проезжали мимо нее. Сегодня ее белые стены светились на солнце так, что часовню было видно еще издалека. Дим свернул на обочину и остановил «байк». Какое-то время мы сидели и молчали. Под своей ладонью я чувствовала сильные удары его неспокойного сердца. Дим повернул голову и сказал:

– Давай поженимся в этой старой церкви на горе. Я узнавал: в ней до сих пор проводят службы.

Я рассмеялась и потрепала его за чуб.

– Глупый! Нам всего четырнадцать.

Опять он думает, что все так просто! Что пожениться не сложнее, чем организовать рок-группу. Я прижалась щекой к его плечу, почувствовав прикосновение и запах его кожаной байкерской куртки. Как же я его люблю. Невозможно!

– Нам нужно обвенчаться, – упрямо повторил Дим. – Так будет правильно.

– Зачем? – я крепче обняла его и прижалась к нему всем телом. – Мы итак принадлежим друг другу. И всегда будем принадлежать – без всех этих глупых церемоний.

***

– Выгляни в окно!

Дим примчался ко мне в то утро какой-то дико радостный, с озорной хулиганской улыбкой. Я только проснулась, еще не до конца раскрыла глаза.

– Зачем?

– Ну выгляни в окно!

Он настойчиво тянул меня туда. Я подошла к окошку: и что же такого интересного я там могла увидеть?

– Видишь?

Я улыбнулась и покачала головой: на асфальтовой дороже, которая тянулась вдоль дома, белой краской огромными буквами было написано «Ребенок-котенок! Я люблю тебя!». Вот Дим!