Постоянно думать о том, что малейшей твоей ошибкой кто-то обязательно воспользуется. Постоянно думать о том, что тебя могут подставить – в любой момент. Знать, что у тебя нет никакой подстраховки – все вокруг спят и видят, чтобы ты допустила оплошность. И если ты споткнешься, тебе помогут упасть – одним конкурентом меньше! А еще адский график, без времени не то что на обеденный перерыв, даже на стакан воды! Наспех засунутые в себя бутерброды всухомятку, от которых портится твой желудок. А потом еще бессонные ночи, когда ты ворочаешься с боку на бок, не в силах забыть события прошедшего дня… И зная, что завтра будет точно такой же день… Представьте, в каких условиях нам приходилось трудиться! И выхода не было: даже если ты уйдешь из этого офиса, на новом месте будет ровно то же самое! Ничего другого тебе нигде не предложат.

Впрочем, вынужденно соглашаясь на очередную работу, я каждый раз наивно верила, что вот в этот раз все будет по-другому и эта сделка между мной и работодателем будет такой:

«Любезный! Я на время действия трудового договора соглашаюсь добросовестно выполнять свои трудовые обязанности, но взамен прошу сущую мелочь: регулярную заработную плату в том размере, о котором мы договорились на собеседовании, сносные условия труда и наличие свободного времени после работы. То есть от меня – мой труд и часы моей жизни, которые я буду на него затрачивать, от вас – деньги и свободное время по вечерам, чтобы я могла отдохнуть и на время забыть о вас».

Но каждый раз выходило так, что эта сделка получалась какой-то нечестной, однобокой, невыгодной для меня. В те времена много говорили о том, что мы должны уметь продавать себя. Это почему-то никого не коробило. Считалось даже в порядке вещей – вы можете себе такое представить? Продавать себя… Если именно так на все это смотреть, то я совершенно не умела этого делать. Себя я продавала без всякой для себя выгоды. Все снова происходило по навязанному мне сценарию. Я проводила в офисе все свое время, не оставляя ничего для себя. Я работала добросовестно и знала, что приношу своим работодателям неплохие деньги. Но что я получала взамен? Было ли то, что я получала, равноценным тому, что наши боссы у меня – и у всех нас – нагло забирали? Однозначно нет. За наше время, здоровье, нервы нам платили сущие копейки… Моя зарплата… она была заплатой на вечной дыре моего бюджета… Получив эту «заплату», я шла в магазин и покупала то, что к тому времени успевало закончиться (а заканчивалось обычно все), вынося с собой толстенные пакеты и изрядно похудевший кошелек. Иногда, в особо тяжелые периоды, после увольнения из очередного офиса, мне снова приходилось довольствоваться солеными семечками и ватрушками с творогом.

Мать подливала масла в огонь моей и без того уязвленной гордости:

– Что? Кем ты работаешь? Магазин канцелярских товаров? Моя дочь вполне заслуживает места получше! Тебя там никогда никто не высмотрит, потому что богатые мужики в такие места не ходят. Нет, надо приехать и взяться за тебя! А не то еще пара таких пустых годков, и твою жизнь можно будет смело выкидывать на помойку!

Она думала, что все так просто в городе …sk! Наслушавшись матери, я и правда пыталась претендовать на более перспективные вакансии, в том числе, в тех компаниях, где на тот момент работала. Но всегда выбирали кого-то другого. Когда я узнавала, кому в итоге доставалась должность, я каждый раз недоумевала: предпочтение тому или иному человеку отдавалось не по его достоинствам, не по личным и деловым качествам и даже не по блату, а словно по прихоти. Необъяснимо. Непредсказуемо.

«Чем же они руководствуются в своих решениях и симпатиях?» – недоумевала я.

Я, наверно, никогда не пойму, что не так с жителями города …sk.

Ясно было одно: никогда я ничего не добьюсь в этом странном городе … Странные люди вырывались здесь вперед. А для меня годами все оставалось таким, каким было. Упахиваться в жутких условиях за мизерную плату, когда тебе к тому же постоянно внушают, какая ты никудышная – постепенно это стало чем-то вроде привычки. Частью обмена веществ. Жить так было невыносимо, но я так жила. Я и представить себе не могла, что может быть как-то по-другому. Я терпела все. Я не знала, как из всего этого выбраться.

***

Следующему поколению повезло больше, чем нам. Они умнее. Они целеустремленные. Они с юного возраста знают, чего хотят и как к этому прийти. Сейчас много молодых да ранних. Мы были совсем другими. В отличие от них у нас не было цели. Не было какого-то четкого плана, как реализовать себя и добиться в жизни того, чего ты хочешь. Мы не задумывались о будущем. Нам внушили, что наша жизнь сложится как-то сама, без нашего участия. Достаточно просто не быть глупым, не быть упрямым и плыть по течению. Для парня главное выучиться в институте на кого-нибудь типа юриста. А для девушки – выйти замуж.

Но никто никогда не говорил нам, что делать, если вдруг что-то не получается, идет не так. У нас не было плана Б. Нас просто не учили его готовить.

Мы не готовились к взрослой жизни. Мы собирались умчаться от нее на Димином «байке». Но взрослая жизнь настигла нас, и она оказалась такой:

«Ты вынужденно занимаешься совсем не тем, что тебе нравится. На то, что тебе нравится, у тебя нет либо времени, либо денег. Чаще и того, и другого. Тебя окружают чужие и чуждые тебе люди, среди которых нет ни одной родственной души. Миф о родственных душах вообще разбился вдребезги! Ты либо живешь один, либо затыкаешь дыру одиночества одним из тех чужих и чуждых людей, что тебя окружают. И ваши отношения даже отдаленно не смахивают на Любовь. Ни одна твоя мечта не сбылась. Тебя словно нет. Ты никто.

А Институт искусств – не более чем красивое здание с колоннами».

В юности я не знала, куда идти, но всегда надеялась, что куда-нибудь я выйду, и из меня как-нибудь что-нибудь получится. И хотя у меня не было никакого продуманного сценария, никакой дорожной карты или плана и я просто куда-то шла, тем не менее я совершенно точно не была готова к тому, что зайду туда, где я оказалась сейчас. Казалось, всем, кроме меня, есть чему порадоваться: в таком-то году они закончили престижный институт – тот, учиться в котором мечтали с детства. А не педколледж – лишь потому, что в твоем городке есть только он. А потом эти «все» устроились на хорошую работу и получают за нее не «заплату», как я, а неплохие деньги. В таком-то году они встретили того, с кем теперь счастливо живут вместе. А чему было радоваться мне? Я представлялась себе клубком никчемности и бессилия.