– Ты девушка?!

– Тише! Пойдем скорее! Мы сидим на дороге и всем мешаем.

Она взяла меня за руку и вывела из супермаркета. По дороге мы весело болтали. Моя новая знакомая проводила меня до самого подъезда.

– Ну вот, ты и дома. А я живу вон там. Видишь серую двухэтажку? Квартира 3. Заходи в гости! – девушка сделала смешную гримаску и закатила глаза. – Здесь мало адекватных людей, буду тебе рада. Ну пока!

– Подожди. Это не мое дело, но можно тебя спросить: зачем ты так одеваешься? Ну, просто можно подумать, как будто ты…

– Парень?

– Ну да.

Моя новая знакомая снова состроила ту же гримаску.

– Так просто безопасней. Разве ты сама этого еще не поняла?

Она хитро мне подмигнула, помахала на прощание рукой и побежала к своему дому.

– Ты правда заходи! – обернувшись, крикнула она. – Если что-то будет нужно. Или просто так!

В гости я к ней почему-то так и не зашла. Но мы часто встречались на улице. Моя новая знакомая каждый раз махала мне издалека рукой и приветливо улыбалась. На душе становилось тепло от ее дружеской улыбки.

Кроме этой добродушной соседской девушки у меня в городе …sk не было никого – ни одного близкого человека. А я даже не спросила, как ее зовут. Мучительно желая найти настоящих друзей, я, видимо, безнадежно разучилась это делать – открываться и верить.

***

Когда-то, в прошлой жизни, я умела и любила петь. Когда-то у меня был голос. Пытаясь напомнить себе, что я не всегда была вот этим, я тихонько затянула песенку. В стену тут же постучали. Да что ж такое! Ни жить, ни петь здесь нельзя!

Да, я по-прежнему жила в крохотной комнатушке бабушки Фриды, в этом жутком старом доме, откуда мне захотелось сбежать в первые же дни. За эти годы у меня так и не появились деньги на «улучшение своих жилищных условий». Странно, не правда ли? Если из меня высасывают все мои силы и соки, если забирают все мое время, все, без остатка, то почему я не получаю за это более достойную компенсацию? Но где бы я ни работала – а за эти несколько лет я сменила уже столько контор, – обязанностей и внеурочного труда было неизменно много, а заработная плата всегда была маленькая. Просто смешная.

Мне часто приходилось менять работу. Я сама не понимала почему, но после того злополучного салона дверей как будто все пошло наперекосяк. Те варианты, которые на собеседовании представлялись так себе, на деле оказывались еще хуже. Но от безысходности и безденежья я соглашалась и на них – на должности в каких-то непонятных конторах, без перспективы и финансовых выгод. Там из меня выжимали всё, все соки. Превращали меня в отжатый чайный пакетик! С работы я приползала уже поздно вечером, совершенно измотанная и ничего не соображающая. Сил хватало только на то, чтобы просто раздеться и завалиться спать. Иногда я просто падала на диванчик животом вниз и засыпала прямо в одежде. И лишь часа через два вставала, чтобы переодеться и поужинать. Были года, которых я не помню. Они стерлись из моей памяти. Помню только, что мне постоянно хотелось спать. Больше ничего.

При этом я жила от зарплаты до зарплаты. Денег едва хватало на существование, а взамен у меня забирали не только все мои силы, но и все мое время. Довольно циничным образом хитрые работодатели умудрялись похищать его все – в том числе и то, которое я не собиралась им предоставлять. Ведь даже придя домой, я в каком-то смысле оставалась там, в офисе. О, сколько ночей я мысленно провела «на работе» – не в силах успокоиться, пытаясь переварить то, что произошло за день! Раньше рабов заковывали в цепи, лишали свободы физически… Сейчас они полонят нас психологически, не только покупая за гроши наше рабочее время, но и похищая (нагло, вероломно и, разумеется, бесплатно) наше личное время. Когда ты не освобождаешься от рабочих вопросов ни на минуту. Когда, придя домой, ты мыслями остаешься там, в ненавистном офисе…

Находиться в этих офисах по большей части было не то что не комфортно, а просто невыносимо. Наши бережливые работодатели экономили на всем и не считали нужным хоть как-то улучшить условия труда. Да что там, сделать хотя бы температуру воздуха в офисе пригодной для обитания! Зимой нам приходилось сучить коленками в плохо отапливаемых помещениях, а летом наоборот изнывать от жары и духоты из-за проблем с вентиляцией, которые никто не решал годами. Когда единственный на весь офис кондиционер был давно сломан, и в нем даже поселилась плесень!

И если бы только это! Нет, кроме нашего времени и нашего здоровья нашим работодателям зачем-то нужны были еще и наши нервы – все, без остатка! До последней нервной клеточки! Руководству зачастую было глубоко плевать на то, что творится в коллективе. Ненормальная, нездоровая обстановка, когда одни съедают других, была в порядке вещей. Моббинг и боссинг… Сейчас этим явлениям даны названия. Аля уверяет, что скоро им будет дана и соответствующая оценка с точки зрения закона (впрочем, в этом я сомневаюсь). А тогда мы и слов-то таких не знали. Не знали их и те, кто производил над нами все эти психологические «эксперименты». Часто основанием для увольнения человека становились сплетни и козни его коллег. Опыт, профессиональные и личностные качества работника, отзывы его клиентов в расчет не принимались. Поиском правых и виноватых никто не занимался: наказывали зачастую именно того, кто итак был пострадавшим. «Уволить на месте», как любила повторять самодурка Кантур – такой принцип действовал в большинстве компаний, в которых мне довелось поработать. «Уволить на месте» было гораздо проще и быстрее, чем попытаться во всем разобраться и найти истинных виновных.