— Четырнадцатого отправлен эшелон. Артиллеристы, но без орудий. Место назначения не установила, предполагаю, что на запад, — тихо говорила Беляева. — Начали поступать боеприпасы и автомашины. Небольшими эшелонами — пятнадцать-двадцать вагонов. За прошлую неделю подали шестнадцать составов, со станции все ушли порожняком. Прибыло четыре эшелона пополнения — старшие возрасты… На кирпичном заводе начали изготовлять бетонные колпаки для дотов — двухамбразурные, пулеметные… Новый командующий армией ввел ограничения в пограничной полосе: менее чем втроем ходить не разрешается, на ночь устанавливается общий пароль, военные эшелоны грузятся в поле.

…Вероника Александровна Тураева перешла Гранину за несколько дней до начала войны. Через месяц она появилась в Сабурово с удостоверением краевого учебного комбината об окончании бухгалтерских курсов и с направлением на работу в райпотребсоюз. Оба документа были на имя Татьяны Александровны Беляевой.

Соседи мало знали о ней: муж на фронте, дети остались у матери, работает много.

Лысый человек был тот самый Жадов, о котором оперативный дежурный управления сообщил Любимову. Тураева знала Жадова по Харбину. Калмыковский адъютант, он первое время вел разгульный образ жизни, а в 1939 году бесследно исчез. Тураева была несколько озадачена его появлением.

— В расположенных на границе частях знакомств не заимели? — хрипловатым баритоном спросил Жадов.

— Познакомилась с лейтенантом. Последнее время не появляется. В прошлое воскресенье долго был у меня старший лейтенант. От вина отказался, увидел фотографию «мужа» — разговорился, но о пустяках: о книгах, кино, театре…

— Этого субъекта незачем задерживать. Нужно искать любителей вина, от них больше пользы… Командирское удостоверение достали?

— Нет… — Тураева откинула край одеяла у изголовья и вынула из матраца какие-то бумаги. — Вот красноармейская книжка.

Жадов быстро взял документ и подошел к окну. Одну страницу он разглядывал особенно долго, потом, чуть заметно усмехнувшись, спрятал книжку под подкладку куртки.

— Шифр: слово «рождение» — подчеркнуто. Хитрят! Вовремя достали… Необходимо установить, как охраняется железнодорожный мост и подступы к нему. Этот мерзавец Танака не хочет ничего знать: к концу месяца вынь и положь ему номера частей Приморской армии. Он считает, что русские сняли с Сабуровского направления какие-то соединения. И немудрено! Со дня на день Москву потеряют, и чтоб армию целиком здесь держать…

Тураева закурила.

— Это у нас так думают. А немцы под Москвой выдыхаются, — сказала она.

— Болтовня! Пропаганда!.. Из газет?

— Нет, Вчера в Доме Красной Армии читал лекцию прибывший оттуда офицер. Не верить нельзя.

— Все это сомнительно, — мрачно отозвался Жадов. Наступило молчание.

— Вы от меня — домой? — спросила Тураева.

— Нет. Нужно пробраться в Уссурийск.

— Поездом?

— Пешком пойду, поездом сейчас опасно… — сплюнул Жадов. — Нюх, что ли, у них на нас: Хорвата поймали, Ванникова пристрелили. Что ни ходка, то провал.

— Завтра машина потребсоюза идет в Уссурийск, за обувью. Шофер — пьяница, дайте ему бутылку вина, и отвезет. Или скажите, что вы из прокуратуры, он этого боится…

Собираясь уходить, Жадов достал из-за подкладки небольшой сверток и передал Тураевой.

— Здесь полторы тысячи и наркотики…

— Не жирно! — не прощаясь, недовольно отозвалась Вероника.

5

Майор Танака стряхнул с себя навалившуюся дремоту и взглянул на часы. В его распоряжении оставалось сорок минут.

— Торопись! — резко бросил он шоферу. — Прямо к управлению.

Машина выбралась на перевал. Внизу, в долине, показался затянутый дымкой город и черная лента реки.

В Муданьцзяне находилось особое отделение диверсионно-разведывательной службы Квантунской армии. Называлось оно японской военной миссией. Его офицеры во главе с начальником отделения полковником Хасимото числились советниками. Отделение занимало три больших корпуса и длинное здание из серого камня. Массивные решетки на окнах, высокий плотный забор, усиленная охрана — все это подчеркивало особую секретность отделения Хасимото.

Сюда по вызову полковника и прибыл майор Танака. Его машина, резко затормозив, остановилась у закрытых ворот. Подбежал часовой. Проверив пропуск, он прищелкнул каблуками и взял на караул. Ворота открылись, и автомобиль подкатил к среднему корпусу.

Снова предъявив пропуск, Танака длинным узким коридором направился в приемную. Настроение у него было неважное: являться к полковнику, не имея новых сведений, было опасно. И это не замедлило оказаться. Бегая мелкими шагами по кабинету, Хасимото то и дело останавливался перед майором и мерил его с ног до головы свирепым взглядом.