— Остается в дивизионе, — недовольно ответил Федор Ильич.

— То есть как?

В этом вопросе было столько непосредственности и искренности, что Бурлов только взглянул на Кондрата Денисовича и крутнул головой.

— Отправка через час. Отберите с командирами батарей и доложите, — обратился он к начальнику штаба. — Для сопровождения и сдачи назначьте… — сидевший рядом с ним Новожилов незаметно нажал сапог, и Федор Ильич его понял. Взглянув на Новожилова, словно спрашивая: «Управишься один?» — не спеша добавил: — лейтенанта Сергееву.

Валя видела движение Новожилова и чувствовала, что краснеет, но даже если бы имела право, отказаться не смогла бы. «Скоро я тебя увижу!» — единственно, что думала она в эту минуту.

* * *

В полночь Рощина разбудил дежурный по штабу,

— Кто вызывает? — спросил он.

— Товарищ вызывает. Возле палатки ожидает с весьма срочным пакетом, — отозвался дежурный,

— Вот тебе на! — недовольно воскликнул Рощин. — Сам не можешь принять?

— Могу принять, — рассмеялся дежурный. — Но лучше тебе это сделать.

Ночь стояла лунная. Выйдя из палатки, Рощин узнал стоявшую в тени деревьев Валю. Он узнал бы ее даже в кромешной темноте. Майор быстро подошел к ней, взял за плечи и долго всматривался в ее похудевшее, обветренное лицо с потрескавшимися губами. Потом молча поцеловал. Сейчас он не мог, вернее, ему нечего было ей говорить.

— Что же ты так, Анатолий?! — шептала Валя. — Мог же что-нибудь написать? Ни слова…

— Родной мой лейтенант! — наконец тихо проговорил он.

6

Армия генерала Савельева, численностью в восемь стрелковых дивизий, двух бронетанковых и шести артиллерийских бригад, развернулась на фронте в семьдесят шесть километров. По соседству готовились к наступлению: слева — Пятая и Двадцать пятая, а справа Тридцать пятая армии. В первую линию Савельев выдвинул шесть стрелковых дивизий и обе бронетанковые бригады. Две дивизии оставил во втором эшелоне для усиления удара.

Японцы на этом направлении имели четыре укрепленных района. В центре — мощные Дунинский и Новоселовский. Слева от них — Пограничненский с такими неприступными фортами, как Центральный, Офицерский, Восточный, Гарнизонный, Сто девятнадцатый, — каждый в три-четыре подземных этажа, трехмесячным запасом боеприпасов и продовольствия. Справа — Мишанский, названный японцами «линией смерти».

Главный удар армии предстояло нанести флангами. Войска левой группы должны были в темноте проникнуть в стыки между Дунинским и Пограничненским укрепленными районами и ударить через Мулин на Муданьцзян. Правой надлежало просочиться между Новоселовским и Мишанским укреплениями и наступать через Лишучжень на Линькоу.

В центре, где японцы имели на каждые сто Метров по два дота, заняли исходные рубежи три сводных отряда пограничных войск, в задачу которых входило сковать действия резервов противника.

В последние дни на выдвинутых к границе наблюдательных пунктах полков и дивизий шло — уточнение боевых задач.

В глубоком окопе, из которого торчали только перескопы стереотрубы, около полковника Орехова собралось до десятка старших офицеров свиринского полка.

По армейскому плану операции Сорок шестая дивизия наносила удар на главном направлении. Ей предстояло просочиться через Пограничненский укрепленный район и нанести удар знаменитой японской дивизии «Каменное сердце». Неприступные горные хребты не позволяли с началом боя усилить ее удар танками.

— Для выхода батальонов на исходный рубеж атаки тебе дастся три часа тридцать минут, — пояснял полковник Орехов подполковнику Свирину. — Ни минуты больше или меньше! В это время наносят удар

одновременно все войска армии. Понял?.. Докладывай задачу!

После вступления во временное командование дивизией полковник Орехов преобразился. Если раньше чувствительное сопротивление Мурманского всем его начинаниям до некоторой степени сковывало его, заставляло оглядываться: что скажет комдив, то, лишившись этого опекунства и совмещая в себе качества строевого офицера и политработника, он оказался незаурядным командиром. Широкий кругозор и глубокие знания, полученные в Военно-политической академии имени Ленина, наконец, умение пробудить в подчиненных стремление и твердую волю помогли ему в короткий срок укрепить дивизию.

Предоставив командирам всех степенен широкую инициативу, он неуклонно требовал исключительно одного: точного соответствия конечного результата требованиям приказа. «Приказ начальника — закон для подчиненного, — любил говорить Орехов. — При выполнении его поступай, как тебе бог на душу положит, но выполни точно и в срок».

К концу года по представлению командующего армией и члена Военного Совета Орехов был утвержден в должности командира дивизии.

— Значит, тогда так, — придвинув к себе карту, заговорил Свирин. — Через три часа тридцать минут после перехода границы первый батальон, который поведет майор Рощин, одной ротой атакует Чангулинский гарнизон, двумя ротами, усиленными пулеметным взводом, наносит удар по сосредоточению противника за высотой Дивизионной. Левая группа, которая идет за штурмовым отрядом Бурлова, выходит в тыл первым двум туннелям на Пограничненской железной дороге, в три тридцать наносит удар в тыл засевшему в них противнику и расчищает путь для танков. Главные силы полка наступают в направлении Пограничной. К исходу дня овладеваю Чангулинским хребтом. На другой день с рассветом беру станцию Пограничную…