— Ван!

Юноша долго всматривался единственным глазом в лицо старшего лейтенанта. Но вот в его взгляде скользнули изумление и радость, губы дрогнули.

— Лю-бим… — прошептал он и, опустившись на дорогу у ног Любимова, зарыдал громко, по-детски.

— Где отряд? — спросил Любимов, когда Ван немного успокоился.

— Отряд… ходи много, — попытался ответить Ван по-русски, но, поняв, что ничего не получилось, добавил по-китайски: — Отряд далеко.

— Эти кто? — спросил Любимов уже по-китайски, указав на арестованных.

— Это Сы Дуч, — указал юноша на своего соседа крепкого, седого мужчину. — Меня и его взяли вместе, когда я пришел за ним, — и, наклонившись к уху, шепнул: — Он коммунист.

Любимов освободил Сы Дуча от веревок и крепко пожал ему руку.

— Эти все его товарищи, — продолжал Ван. — Тех — не знаю, — указал он на рейдовиков.

— Я одного знаю, — усмехнулся Любимов, разрезая веревки на руках арестованных.

— За что арестовали? — спросил он рослого.

— Сдизильтировали от границы нонче ночью, — вытянувшись по-военному, проговорил тот и вдруг, часто заморгав глазами, тихо выдохнул: — Господи сусе! Гармонист!.. Ваше благородие!..

— Как поживает Варвара Гордеевна? — не удержался от шутки Любимов.

— Живы… Здравствуют… Вас вспоминают, — угодливо затараторил рейдовик. Станичники вас вспоминали, ждали…

— Вот и дождались! — рассмеялся старший лейтенант.

Переодетые в японскую форму пограничники подвели к нему конвоиров. Арестованные умолкли и непонимающе смотрели то на Любимова, то на переодетых в японскую форму пограничников, то на конвоиров в нижнем белье.

— У-у, подлюка, — с удивительным проворством для его угловатой фигуры налетел рыжий рейдовик на одного конвоира. От его железного кулака японец по-голодному щелкнул зубами и распластался на земле.

— Назад! — крикнул Любимов и, обратившись к Сы Дучу, пояснил: — Товарищ Сы Дуч, японцев и этих двоих отдаем на ваш — суд. Если рейдовиков решите отпустить, чтобы до вечера их ноги в Новоселовке не было. Да и вам не следует появляться. Японские винтовки оставляю вам.

Сы Дуч благодарно закивал головой.

— Сколько солдат осталось в гарнизоне? — спросил Любимов японца.

— Рота маньчжур в деревне и сорок шесть человек в отряде, — быстро ответил тот, изумленный японской речью в устах русского.

— Где остальные?

— Ушли на позиции.

— Куда?

— Не знаю.

Переодевшись, Любимов с пограничниками дал в воздух два залпа из японских арисок и быстрым шагом направился в Новоселовку.

— Зайдите в проходную, — тихо бросил Любимов сержанту, когда они приблизились к военному городку. — Дежурного снять без шума.

Неожиданно в другом конце Новоселовки раздалась частая стрельба, крики, потом донеслось дружное русское «Ура!»

«Что такое? — изумился Любимов. — И главное с тыла!»

Но раздумывать было некогда.

— Федченко! Останетесь возле ворот, — шепнул он соседу: — Отделения Зорина и Мухамедова — в Новоселовку… За мной! — скомандовал он остальным и побежал к воротам.

В проходной сержант втолкнул выглянувшего японца в будку и быстро скрылся следом за ним.

Во дворе раздалось несколько выстрелов, послышался топот бегущих людей. Дремавший теперь в кресле фельдфебель сонно приоткрыл глаза и прислушался. Потом быстро присел за кресло и выхватил пистолет Любимов выстрелил в упор.

Во двор ворвались пограничники и рассыпались по городку.

— Парторг, действуй! — крикнул Любимов рослому пограничнику и выбежал за ворота. Впереди быстро разворачивались цепью пограничники. Улица была пуста. Только на Соборной площади из переулка прямо на пограничников вывалилось с полсотни солдат в полицейской форме. Попятившись к забору аловского дома, они побросали оружие и подняли руки.

— Дисциплинированный народ! — кто-то проговорил недалеко от Любимова, тяжело переводя дух.

— Майор Бурлов! — оглянувшись, воскликнул. Любимов. — Откуда вы свалились?

— Вон с той сопки… Прытки вояки! — недовольно проговорил Бурлов, поглядывая на полицейских.

Пленных отвели в военный городок и закрыли в тюремный барак, где уже сидело десятка полтора, японцев.

В штабе диверсионного отряда, возле печки, лежала куча папок, в коридоре вдоль стены стояло несколько опечатанных сейфов, в кабинете начальника повизгивал привязанный к сейфу на цепь волкодав. С улицы донесся быстро нарастающий грохот, под ногами задрожали половицы. Казалось, на гарнизон надвигалась лавина.