«Как он похож на старика», — улыбнулся Ермилов. Он включил радиоприемник и настроил его на Москву.

«…Девятого декабря наши войска во главе с генералом армии товарищем Мерецковым наголову разбили войска генерала Шмидта и заняли город Тихвин. В боях за Тихвин разгромлены двенадцатая танковая, восемнадцатая моторизованная, шестьдесят первая пехотная дивизии противника…»

Этот спокойный голос вызвал в душе полковника смятение. Ермилов, не выключив приемника, выбежал в бильярдную. Там, в углублении, густо установленном пальмами, сидела старшая дочь Карцева — Натали. Перед ней бесцеремонно развалился в шезлонге японский капитан-адъютант начальника миссии. Закинув ногу за ногу, он курил.

— О-о, Россия, есть дикая, отсталая страна! — презрительно цедил адъютант.

«Негодяй недоразвитый!» — обозлился Ермилов. Поклонившись Натали, он повернулся к японцу:

— Эта дикая отсталая страна, господин капитан, дала миру Пушкина, Репина, Суворова! — Полковник резко шагнул к двери.

— И коммунистов, господин полковник, — проскрипел адъютант.

Ермилов остановился и зло взглянул на него? В бильярдную вошел возбужденный Кислицын. «…Командующий немецкой танковой армией генерал Гудериан дал приказ сжигать машины и спешно отступать. Его штаб едва избежал пленения», — донесся из кабинета голос московского диктора.

Кислицын остановился на полушаге и насторожился. Испуганно оглянувшись на японца, он быстро прикрыл дверь кабинета.

Глава четвертая

1

Отдельная Приморская армия, которой командовал Савельев, занимала оборону на левом фланге Дальневосточного фронта. Она прикрывала важный промышленный район юга Приморья. Позиции армии располагались на «Сабуровском уступе».

Генерал Умедзу придавал Сабуровскому направлению весьма важное не только тактическое, но и стратегическое значение. «Срезав» его, Квантунская армия получала кратчайший путь для переброски резервов и военных материалов из Японии в Маньчжурию и оголяла южный фланг Дальневосточного фронта.

Группа войск под общим командованием генерала Сато намеревалась ударами по трем направлениям рассечь Отдельную Приморскую армию, на изолированные группы. Малопригодные для наступления участки инженерное управление Квантунской армии прикрыло мощными линиями укреплений Сайсин, Аку и Эйхэй[4]. Они защищали фланги наступательных группировок от возможного контрудара.

Причудливо вогнутая и выгнутая линия, государственной границы заставляла. Савельева строить оборону в глубоком мешке. Это обстоятельство усугублялось еще и тем, что единственная железнодорожная ветка, связывавшая армию с центральной сибирской магистралью, местами проходила в непосредственной близости от границы. В боевой обстановке почти исключалась, возможность усилить армию фронтовыми резервами. Напротив, генерал Сато имел в своем распоряжении три магистральных железных дороги и до десятка автомобильных.

Генералу Савельеву все это было хорошо известно и раньше, но когда соединения начали занимать новые позиции, он со всей остротой ощутил недостатки занимаемой армией линии обороны. Построенные до войны с гитлеровской Германией две линии укреплений — Волынская и Сабуровская не могли теперь быть, сколько-нибудь значительным прикрытием. Уязвимые места обороны стали ощутимы для командарма именно теперь, когда численность войск барона Умедзу за несколько месяцев увеличилась втрое и достигла почти миллиона человек.

Плотность японских войск заставляла командарма взвешивать каждый, метр позиций, тогда как командира Сорок шестой стрелковой дивизии полковника Мурманского, части которого здесь занимали оборону, она ставила в тупик.

— Какая, к черту, жесткая оборона? — возмущался он. — Если эта саранча полезет, ее не удержит никакая фортификация. Что дали укрепления на Западе? Их снесли в первые дни! В первые!..

Вновь назначенный в дивизию комиссар Орехов не понравился Мурманскому. В войска он прибыл прямо из академии, и полковник считал его в военных делах «зеленым» начетчиком. Ознакомившись с планом обороны дивизии, Орехов отказался его подписывать. Мурманского это возмутило.

— Здесь нужен опыт, военная хитрость, а не прописные истины. В девятнадцатом били без расчетов и укреплений, — доказывал он комиссару, расхаживая по блиндажу. — Партизаны, бьют и сейчас…

— Простите, полковник, но наша дивизия не партизанский отряд, — сдерживая раздражение, перебил его Орехов… — И то, что вы называете опытом, — не опыт, а простая партизанщина.

— Ну, знаешь! Высокопарные фразы — тоже не военные познания, — сердито заключил Мурманский. — Прежде чем поучать, нужно иметь хотя бы элементарные навыки. А это параграф боевого устава, который японцы знают лучше нас. Я не хочу гробить дивизию в первый день войны.