Выйдя из кабака, он заботливо прикрыл гармонику, полой старенького полушубка. «Соображай, как передать», — думал он, шагая на Чертов пустырь к своей землянке.

Приход Ли Фу оказался, как никогда, кстати. Не зажигая света, Любимов и Ли Фу долго прислушивались.

— Можно начинать, — сказал Ли Фу. — Рядом сейчас японские радисты работают, так что не засекут…

Постояв еще немного, Любимов нырнул под топчан, отодвинул устилавшее пол сено, поднял широкую доску и начал устанавливать радиостанцию. Через несколько минут, нерешительно моргнув, вспыхнул слабый огонек. Простучав несколько раз ключом передатчика, Любимов затаил дыхание. В наушниках четко пискнуло два раза. «Все в порядке!»

3

Рощин вышел из блиндажа.

— Кто идет? — негромко окликнул он, уловив чьи-то шаги.

— Ошурин! — донеслось в ответ.

— Оружие проверили?

— Проверил, — товарищ старший лейтенант. Все в порядке.

— Пошли! — бросил Рощин. По дороге он скупо пояснил:

— Задачи не знают. Комбат приказал в два двадцать быть на Каменушке, там узнаем.

— Стой! Пропуск!

Рощин резко остановился и, разглядывая темноту, не торопясь, ответил:

— Винт!

— Вологда! — донеслось ответно.

Из кустарника вышли трое. Рука Рощина поползла к карману полушубка.

— Кто старший? — шепотом спросил низкорослый, плотный, очевидно, командир, приближаясь к Рощину. — Начальник погранзаставы старший лейтенант Козырев, — получив ответ, представился спрашивавший, всматриваясь в лицо Рощина.

— Я вас сразу узнал, товарищ старший лейтенант, — подал голос Ошурин.

— А-а, товарищ Ошурин! Я думал, на этот раз командир батареи сплоховал: нарядил всех незнакомых. Кто еще с вами?

— Новожилов, Земцов, Федорчук.

— И батько Федорчук здесь? — окликнул Козырев.

— Здравия желаю, товарищ старший лейтенант? Прыдыбав тоже, — прогудел польщенный Федорчук.

— Значит, есть еще порох в пороховнице?

— Водыться, сухенький.

— Порядок, — заключил Козырев и, обратившись к Рощину, пояснил: — Должны пожаловать нарушители. Знаю, что границу будут переходить в районе Каменушки. В каком месте — неизвестно. Здесь почти пятикилометровый фронт, поэтому решил выставить секреты. Ваш участок — дорога у подножия Каменушки, сама высота и Козий распадок. Пойдут трое. Один высокий — со шрамом, двое других — моего роста. Одеты все в красноармейскую форму, оружие сверху только у двоих, ну а в карманах, конечно, полный арсенал. Бандиты матерые, так что брать нужно наверняка. Учтите — малейший промах — и поминай, как звали, если сам останешься жив. Стрелять только в крайнем случае. Господин Танака будет слушать. Если поднять стрельбу, узнает о провале и может пуститься на хитрость: воспользуется суматохой и бросит вторую группу в другом направлении. Ясно?

— Ясно, товарищ старший лейтенант! Все будет в порядке, — ответил Рощин.

— Желаю удачи! Я буду направо от вас, — Козырев пожал Рощину руку и направился вниз к подножию Каменушки. Двое других последовали за ним. — Да, чуть не забыл! — донеслось к Рощину восклицание Козырева. — Товарищ старший лейтенант, бойцов оставьте на месте, сами идите сюда.

Рощин сбежал вниз на голос. Козырев ожидал его один.

— …Говори правду, старшой, не боишься? Стыдиться нечего, иначе можешь все дело испортить. Встречаю тебя в первый раз на этом деле, — словно оправдываясь, проговорил он, — может, оставить пограничника?

— Думаю не нужно, — ответил Рощин. — Как бы только не прошляпить, вот что страшно, — признался он.

Возвратившись к своим бойцам, Рощин достал из кармана часы и взглянул на светящиеся стрелки.

— Я думаю так, — проговорил он, обращаясь ко всем. — Товарищ Ошурин и Земцов направятся в Козий распадок. Я с Федорчуком — вниз на дорогу. Новожилов поднимется на вершину, там меньше всего ждать нужно. Через него, если надо, просигналим друг другу — ночь звездная, он видеть нас будет… По-моему, они обязательно должны, выйти на дорогу: на целинном снегу следы заметны. Здесь же они могут идти открыто. Идут, дескать, втроем, значит, знают пограничный режим… Пойдет такой порядок? — Рощин взглянул на Ошурина.

— Для начала пойдет, — согласился Ошурин. — А там видно будет.

— Тогда по местам. Если завяжется перестрелка, отрезать от границы, — бросил Рощин, направляясь с Федорчуком к дороге.

Выбравшись из кустарника, он прошел метров сто и остановился. Сосредоточенно шагавший позади Федорчук ткнулся ему в спину.

— Уснул, что ли? — недовольно буркнул Рощин, прислушиваясь.

— Простите, товарищ старший лейтенант, — смущенно пробормотал тот. — Я, знаете, шо думаю? Тут дорога кругом болота иде Крюк — километра четыре с гаком буде. А через болото есть тропка. Можно наперехват.

— Это хорошо. Насколько сокращается путь?

— Минут на сорок.

— Здесь и остановимся, — решил Рощин, опускаясь прямо на снег.

Ближе к рассвету Рощин почувствовал, что коченеет. Руки стали непослушными, ноги сильно мерзли. Пересилив оцепенение, он приподнялся, намереваясь встать, но Федорчук тихо толкнул его в бок:

— Идут! Двое.

Рощин заметил скользнувшие на дорогу тени. Но, всмотревшись, узнал Новожилова и Земцова.

— Наши, — ответил Рощин и с трудом поднялся. — Здесь! — подал он голос.