Саймон обнимает меня за плечи, когда я заканчиваю одеваться.

— Хочешь перекусить? Мексиканская кухня? Итальянская? О-о-о, как насчет тайской?

У меня урчит в животе.

— Я бы точно могла съесть что-нибудь тайское, но я направляюсь к Хэнку с Картером.

— Вечером?

— Не могу, — у меня дома крупный и чрезвычайно сексуальный хоккеист, который улетает позже вечером. Я планирую использовать наше скоротечное время.

Саймон прижимает руку к сердцу.

— Ты убиваешь меня, Беккет.

В моем смехе чувствуется легкость. С Саймоном все пошло гладко после его извинений. Наше предстоящее шоу означает много совместных тренировок допоздна и завершение на полу студии с коробкой еды навынос. Отношения были совершенно платоническими, и приятно иметь друга.

— Мы можем поесть завтра, — говорю я ему.

— Договорились, — обняв, он отправляет меня через парадную дверь, где у тротуара ждет Картер.

— Дженни, — довольно громко зовет Картер, размахивая руками. — Дженни! Я прямо здесь! — его ноги сокращают расстояние между нами, когда он хмуро смотрит на Саймона. — Дженни, — ругается он, беря меня под руку. — Что я тебе говорил о тусовках с придурками?

— Не делать этого?

— Чертовски верно, — он открывает мою дверь и ослепительно улыбается Саймону. — Пока, Стив!

Чрезмерно опекающие отцовские выходки Картера — особенно те, когда он пытается поставить меня в неловкое положение, выкрикивая мои имена и размахивая одной из тех дурацких надувных машинок, которые вы видите в автосалонах, — не поддаются раздражению, но я слишком счастлива, чтобы волноваться прямо сейчас.

Его поведение особенно удушающее после драки в кинотеатре с Кевином. Он винит себя, что абсурдно, но Картер всегда был из тех, кто думает, что мог бы сделать что-то лучше. Он думает, что должен был бросить все, чтобы быть со мной, когда Гаррет упомянул, что у меня был плохой день. Единственное, что хорошего из этого вышло, это то, что Картер не стал расспрашивать меня о том, что мы с Гарретом становимся ближе как друзья.

В любом случае, Картер, как всегда, был невероятно заботлив, так что к тому моменту, как мы добираемся до Хэнка, я уже разворачиваю свой бургер из «Макдональдса» и потягиваю яблочный хрустящий макиато из «Старбакса». Всё потому, что Картер ради меня заехал в два разных места.

— Как так получилось, что она пьет «Старбакс», а я пью кофе из «Макдональдса»? — ворчит Хэнк.

— Тебе нравится кофе из «Макдональдса»! Ты сказал, что предпочитаешь его!

— Я думаю, ты все выдумываешь, — возражает Хэнк, подталкивая меня локтем, когда Картер громко вздыхает. — Выводить его из себя — это так весело.

— Я полностью согласна, — я кладу Дублину кусочек своего коричневого хэша. — Вот почему мы с тобой такие большие друзья.

— Так как же получилось, что Картер заехал за тобой сегодня? Разве он не одолжил тебе одну из своих машин?

— Сегодня снегопад. Я всегда нервничаю, когда вожу по снегу, — и иногда случайно наезжаю на стоп-знаки на «Бенце» моего брата за сто тысяч долларов; подай на меня в суд, если хочешь.

Рука Хэнка ищет мою. Он сжимает ее, и мое сердце тоже.

— Все в порядке, милая. Сядешь за руль, когда тебе будет удобно.

— Я думаю, весной.

— Ну, и как ты тогда собираешься добираться до школы? — спрашивает Картер, пыхтя.

— Так же, как я делала раньше. На автобусе, — отвечаю я, наблюдая, как он разбирает свои сэндвичи и складывает все котлеты вместе. Он ведет себя ворчливо, но на самом деле у него хорошее настроение, потому что сегодня утром они с Оливией ходили на УЗИ. Так что я попытала счастье. — Гаррет подвез меня сегодня утром.

Технически, дважды. Один раз в школу, а до этого — на его лице. Оба случая были приятными, но первый определенно понравился больше, и причины очевидны.

Картер вскидывает голову.

— А?

Я делаю очень большой глоток кофе и киваю.

— Я столкнулась с ним сегодня утром. Он предложил подвезти меня.

— О, — Картер моргает. Три раза. Затем он подносит свой трехслойный сэндвич ко рту и откусывает огромный кусок. — О-тей. Это мило с его стороны.

— Тебе почти двадцать девять лет. Тебя убьет, если ты проглотишь еду, прежде чем заговорить?

Хэнк похлопывает меня по руке.

— Ты не можешь научить старую собаку новым трюкам. Картера нельзя изменить.

Возможно, но год назад я бы никогда не ожидала, что он будет сидеть здесь и воспроизводить звук сердцебиения своего нерожденного ребенка на повторе.

— Док сказал, что его сердце бьется со скоростью сто шестьдесят два удара в минуту. Уже быстрее остальных.

— Только ты можешь соревноваться в частоте сердечных сокращений плода, — бормочу я.

Хэнк ухмыляется.