– Разве я не справляюсь со своими обязанностями? На кафедре вполне достаточно одного доцента, тем более что теперь Бобарыкин у нас работает.

– Бобарыкин - человек временный. Да и не нам с вами этот вопрос решать, ректорату виднее, - возразил Колюжный и, извинившись, выпроводил Пылевскую из кабинета.

Зоя Даниловна медленно пошла по коридору. Ей было невыносимо жалко себя. Какой-то мальчишка, молокосос, не приложив никаких усилий, лишь благодаря удачной женитьбе, получил то, чего она добивалась всю жизнь...

Дома она рассказала обо всем мужу.

– Не вижу никаких оснований для беспокойства, - пожал плечами Василий Евдокимович. - Надо полагать, работы хватит обоим.

– Это же прямой подкоп под меня, - взорвалась Пылевская. - Сегодня они делают Рябинина доцентом, а через несколько лет сократят одну ставку и отправят меня на пенсию.

– Не надо драматизировать события. Мало ли что произойдет за несколько лет. Пока работай и радуйся, что дел у тебя стало меньше. Посмотри на себя, на кого ты стала похожа...

– Хватит! - воскликнула Зоя Даниловна. - Замолчи! И ты заодно со всеми. Только и твердите, что я...

– Не обижайся, но в последнее время ты и вправду сдала, - примирительно сказал Машков. - Тебе отдохнуть надо. Поедешь летом на юг, загоришь, поправишься, и все будет в порядке.

У Рябинина родилась дочка. Вечером Пескишев был приглашен на дачу к Голованову. Счастливый дед долго говорил с ним о науке, о перспективах ее развития. Особый интерес он проявил к докторской диссертации зятя. И хотя Рябинин со времени женитьбы больше увлекался рыбалкой и охотой, чем занятиями в клинике и в библиотеке, Пескишев не стал разочаровывать Александра Павловича, заверив, что все идет по плану.

– Это хорошо, Сергей - человек способный, - обрадовался Голованов. - Я в него верю. Кстати, если у вас возникнут какие-нибудь трудности и понадобится моя помощь, не стесняйтесь, заходите в любое время.

Вернувшись домой в двенадцатом часу ночи, Пескишев нашел на столе Манину записку. Она писала, что Люся просила его позвонить. Он немедленно связался с Ленинградом.

– Федя, у меня новость, - сказала Люся, взяв трубку. - Звонили из научно-исследовательского института. Там освободилась должность профессора заместителя директора по науке. Интересовались тобой. Я дала твой телефон, а меня просили передать тебе номер телефона директора, он очень хочет с тобой поговорить. Запиши и позвони утром.

Пескишев записал.

– Люся, ты это серьезно?

– А почему бы нет? Чем хуже в Ленинграде? Работа солидная, ответственная. Будешь руководить наукой в таком институте! Это тебе не кафедра, где ты не можешь развернуться. Когда тебя ждать, я ужасно без тебя скучаю...

– Я должен это обдумать, - сказал он. - Будь здорова. - И положил трубку.

Предложение было для Федора Николаевича неожиданным. Конечно, возможность вернуться в Ленинград привлекала, но это не входило в его планы. Весь последний год он был полностью поглощен идеей прогнозирования мозговых инсультов. Трудности, возникшие при этом, подстегивали его. Работы впереди был непочатый край, бросать ее в самом начале ради спокойной и удобной жизни в Ленинграде - он знал, что никогда на это не решится.

Утром Федор Николаевич позвонил в Ленинград, поблагодарил директора института за внимание и доверие, но отказался принять предложение. Директор посоветовал не спешить с ответом, подумать и вновь позвонить в течение ближайших двух недель. Узнав, что Федор Николаевич предполагает приехать в Ленинград, он предложил встретиться, чтобы вместе обсудить этот вопрос.

34

Борису Звереву, аспиранту Цибулько, не повезло. После того злополучного дня, когда он осмелился высказать свою точку зрения и поддержать Пескишева, Цибулько перестал замечать его, интересоваться его делами. Он заявил, что Борис не оправдал его надежд и не может быть его ассистентом. Закончив аспирантуру, но не защитив кандидатскую диссертацию, Борис должен был довольствоваться должностью рядового ординатора в психиатрической больнице. Конечно, это было не так уж плохо, но он надеялся на большее.

Узнав, что Цибулько заболел, Борис решил его навестить. Этого требовали не только долг вежливости, но и деловые соображения.

Когда Борис вошел в палату, Цибулько сидел на кровати и ел борщ. Ложку он держал в левой руке, движения были неуверенными. Борщ выплескивался на полотенце, прикрывавшее грудь. Ел Роман Федотович с серьезным, сосредоточенным выражением, словно решал какую-то важную проблему. Ца Бориса не обратил никакого внимания, лишь мельком взглянул, когда тот поздоровался, и вновь углубился в свое занятие.

Дождавшись окончания обеда, Борис попытался поговорить с Цибулько, но из этого ничего не получилось: отвечал тот невнятно и неохотно, а подчас невпопад. Убедившись в бесплодности своей затеи, Борис попрощался и зашел в ординаторскую. Там он увидел Ирину, о которой прежде знал только понаслышке. Общительный по натуре, Борис заговорил с нею о каких-то пустяках. Ирина вспыхнула и резко оборвала его. Расстроенный и смущенный, Зверев отправился разыскивать Рябинина - хоть с ним отвести душу. Сергея он обнаружил в кабинете Пылевской.