Шрифт:
На самом дне кто-то потянул меня за локоть. В темноте проступило обеспокоенное лицо Пелагеи.
– Николай, - проговорила она, – ну ты как?
– Вашими молитвами, - ответил я, и шагнул в сторонку.
На мое место тут же с грохотом сверзился сверху Пахом.
Он встал во весь рост и взялся за скобы люка:
– Агафья!
Пояснений не требовалось - та была уже рядом, сжимая в механической кисти три невесть откуда взявшихся стальных прута. Она по очереди передавала их Пахому, а тот просовывал их через скобы, не забывая второй рукой удерживать люк.
Наверху истлевшие пальцы выискивали щели, но, к своей ярости, не находили: крышка плотно прилегала к полу.
Под топот и скрежет мертвых ног и рук я стал осматриваться по сторонам. Ничего общего с кирпичными туннелями, которыми меня вела Пелагея; всего лишь подкоп, напоминавший больше нору. Пахло здесь жидкой грязью, мхом и подгнившими опилками, словно запах чего - то незавершенного, словно ещё не рожденного.
Наконец с люком было кончено, и рослая тень Пахома застыла, словно никакого шума сверху и не доносилось.
– Госпожа, а где фонари? – спросил он у Агафьи.
Вскоре туннель озарил тусклый оранжевый свет. На грубо обработанных стенах поблескивала влага. К потолку уходили опорные столбы, на которых и покоился кабачок, но их присутствие утешало слабо. Вдоль стен стояли без дела лопаты; некоторые порядком уже ушли в грунт, одни черенки торчали между вагонеток. С них взгляд мой переполз на рельсы под колесами, и до меня наконец дошло, что мы не в каком-то там погребе. Туннель вырыли с определенной целью.
На сей раз Агафья опередила мой вопрос и пояснила:
– Нам дорога одна - вглубь. Всегда только вглубь. Сами ведь видите, как бывает… Наверх нам путь закрыт. Для этого у нас ни материалов, ни средств, ни возможностей - слишком опасно. Стены ведь не только для чужаков - они и нас удерживают не хуже. Так что коли мы хотим расширяться - дорога нам только вниз.
– Разумно, – кивнул я.
– А теперича ходу, господа, – объявила Агафья, поднимая фонарь. Потом повернулась ко мне и пояснила:
– Сейчас пройдем под каналом второго кольца до хранилища. Вам там понравится. От него уже и до дворца рукой подать. Найдется ваша сестричка, Николай Александрович, найдется.
Глава 23
Свет фонаря Пахома упал на шаткую груду сломанных ящиков, которые кто-то накидал друг на друга, да так и оставил вязнуть в грязи.
– Сначала я, - сказал здоровяк.
– Мы сейчас уже довольно-таки далеко отошли от «Мольберта». Думается, основная их масса сейчас там. Эти гадины никогда не устают. Они будут царапать пол, пока руки не сотрут до костей. И чем больше будет шума, тем больше их туда набежит.
– И тем меньше останется рядом с нами, – сделал я вывод.
– На это вся надежда. Дайте-ка я сперва осмотрюсь наверху на всякий такой случай.
Он придавил ножищей самый нижний ящик и, убедившись в его устойчивости, не спеша полез наверх. Металлические обручи, придававшие сей конструкции жесткость, ответили пронзительным скрежетом, который в глухой утробе подземелья казался громче всяких выстрелов.
Все невольно поежились и притихли. Только Агафья спросила:
– Слышишь что-нибудь?
– Нет, - ответил Пахом, - но нужно еще оглядеться.
Ветхие сосновые ящики застонали под его ногами, грязь отвратительно зачавкала, угрожая обрушить всю груду. Однако конструкция выдержала, а Пахом спохватился, стараясь поднять люк без лишнего шуму.
– Кажется, чисто, - произнес Пахом.
Уверенности в его голосе не ощущалось, но до ушей не доносилось ни шарканья, ни царапанья, ни стонов. Думается, все сочли тишину за добрый знак.
Пахом опустил крышку и заговорил, до предела понизив голос:
– Мы в аптечной лавке на Второй Лиховской, прямо над нами подземный склад. Насколько мне известно, напрямую этот подвал с баром не сообщается. Госпожа Агафья, ты ведь знаешь, как добраться отсюда до хранилищ? Я то, дурья башка, запамятовал.
– Один квартал прямо, один направо.
– Замечательно. Теперь послушайте меня вы, Николай Александрович. По пути никаких перенырок не будет, так что не отставайте от других и бегите со всех ног, если вдруг какая беда.
– Полагаю, перенырками вы зовете входы в убежища? – уточнил я.