— Значит, при посадке ввинтимся в землю; ничего страшного. Давай выполняй.

Кабину заполнил рев.

— Падаем, ребята, — спокойно произнес капитан.

Усатый господин в синем кителе — Лаврентий, надо думать, — воскликнул:

— Два в один день! Проклятие!

— Коли бы знал, что ты такой везучий, — откликнулся капитан, — ни за что бы не стал помогать.

Улица приближалась быстро. Стоило дирижаблю выйти на очередной виток спирали, в окне возникала земля — и посадку она сулила на редкость суровую.

Капитан потянул рычаг у себя над головой и дирижабль начал тормозить по-настоящему, чуть ли не вставая "на попа". Днище корабля соприкоснулось с землей. От удара он едва не отскочил обратно, но завяз в грунте и пропорол борозду, пока наконец не застыл на месте.

Как только мир прекратил ходить ходуном и корабль улегся набок, Настя шатко поднялась с пола и сразу же схватилась за голову.

Густая кровь текла из рваной, пульсирующей раны на голове. Ноги решительно отказывались её держать. Настя пошатывалась, не отнимая руки от кровоточившей раны, а другой искала опору, или выход.

При посадке корабль изрядно завалился на левый борт, и боковую дверь, через которую она попала в кабину, попросту смяло. Все они очутились в западне.

По крайней мере, так она думала, пока не приоткрылся нижний люк и не подарил ей надежду.

После непроглядного мрака, царившего на улицах, свет в Хранилище показался невыносимо ярким; несколько мгновений я ничего не различал вокруг себя, кроме пышущей жаром топки в дальнем углу.

— Мы потеряли Илюшу, — тихо вымолвила Агафья.

Дальнейших разъяснений Пахому не потребовалось. Хоть его плечи и поникли, он нашел в себе силы потянуться ко входной двери и повернуть стальную рукоять. Створки начали медленно опускаться, затем с резким стуком встали на место. Поверх разделявшей их щели легла полоска вощеной ткани. Напоследок он поднял здоровенную балку, стоявшую у стены, и навесил на двери.

— Остальные целы?
– спросил он устало.

— Кажется.

Как только глаза привыкли к свету, я стал озираться по сторонам. И точно, все остальные были здесь — в помещении находилось не меньше пятнадцати человек. Кроме посетителей «Мольберта», тут гнездилась горстка вездесущих цыган, что сложив руки на груди, шептались возле печи.

– Это Котляры. Мы водим дружбу с этим кланом ромалэ, Николай Александрович, - пояснила Агафья, видя как я стал пружиться.
– Не стоит их опасаться.

– Разве есть и другие?

– Имеются и другие: Влахи и Ловари. Или взять хоть бы и Плащунов. Эти нелюди обосновались в третьем секторе второго кольца и держат в страхе город. Будто нам и без них бед не хватает. Промышляют убийствами, продажей людей, торговлей морфином и прочей дрянью. Они вяжут головы красным платком. Коли вдруг их завидишь - обходи стороной. Разговоров с гаджо, с белыми, стало быть, они не ведут.

– Спасибо, госпожа, - кивнул я.
– Намотаю на ус.

Вдруг заклубилась темными облачками угольная пыль, с шумом загуляли по комнате воздушные потоки — это заработали мехи рядом с печкой, наполняя свежим воздухом трубу, откуда тот устремлялся в туннели: совсем как в той, первой котельной. Разве что печь была поменьше, а механизмы, приводившие могучие устройства в движение, выглядели несколько иначе. Ощущалось в них нечто до странности знакомое, и это тревожило.

От кучки цыган отделилась фигура почтительных лет и подошла к Агафье, принимая её в свои объятия. Однако в движениях её ощущалась сила и грация, не присущие ни старикам, ни молодым.

– Здравствуй, моя хорошая, - говорила цыганка, целуясь в щеки.
– Сколько лет, сколько зим. Ты совершенно перестала нас баловать своим присутствием. Не хорошо.

– И тебе не хворать, Рубиночка, - устало улыбнулась Агафья.
– Выглядишь чудесно, точно майское утро.

– Ох, лиса!
– Махнула та рукой.
– Какими судьбами?

– На "Мольберт" напали кадавры. Пришлось спасаться бегством.

– Мерзкие твари, чтоб им пусто было! Совершенно не дают житья приличным людям. Надо же, - картинно удивилась цыганка, завидев меня, - погляжу, у вас пополнение. Это что за жеребец?

– Николай Александрович, знакомьтесь, это Рубина, - сказала Агафья.
– Рубиночка, это Николай Александрович - наш гость.

– Чудеса то какие!
– всплеснула руками цыганка.
– Давеча вырвала я из лап негодяя одного Николая Александровича. Хотите верьте, хотите нет.

От этих слов, вспыхнула в моей груди не то надежда, не то страх; сердце вдруг бешено заколотилось и я поспешил спросить:

– Госпожа Рубина, вы сказали второй?

– Именно так я и сказала, мой хороший.