— Печку включить? — спросил Питерсон.

— Нет. Я про улицу. Про район. Здесь холодно и неприветливо. Сплошь шикарные дорогие дома, и все скрыты из виду.

На краю газона топталась группа фоторепортеров. Они сфотографировали Эрику с Питерсоном, когда те входили в дом и потом выходили на улицу. Один из них, седеющий коротышка, направился к дому Коллинзов, но Эрика быстро включила мигалку и сирену. Тот отпрыгнул назад, заметив их в автомобиле без опознавательных знаков полиции. Не выключая мигалки, Эрика позвонила в отделение и попросила прислать к дому патрульного. Фоторепортеры взяли в объективы их машину, пощелкали с минуту и затем снова переключили свое внимание на дом.

— Вам не показалось, что Мартин Коллинз вел себя несколько театрально?

— Вы о чем? — спросила Эрика.

— Да как-то уж больно наигранно перевернул поднос. Если б он швырнул что-то или… ну, не знаю, ударил одного из нас, это было бы ожидаемо.

— Думаете, он что-то скрывает?

Питерсон покачал головой.

— В ходе последнего расследования его тщательно проверяли? А его деловые связи?

— Он быстро разбогател на строительном буме восьмидесятых. Коллинзы приехали сюда из Ирландии в восемьдесят седьмом году, фактически без гроша за душой, а в девяностом уже жили здесь…

— Думаете, Джессику похитили с целью выкупа?

— Не знаю. О выкупе что-нибудь упоминалось?

— Нет. Она просто исчезла, и после все развалилось. И семья ее, и само следствие…

Эрика оглядела улицу и отстегнула ремень безопасности.

— Давайте пройдемся.

Они выбрались из машины, чем снова обратили на себя внимание журналистов. Те принялись их снимать. Эрика с Питерсоном зашагали в направлении дома № 27. Дома по левой стороне находились ниже уровня дороги, и подъездные аллеи, что вели к ним, отлого уходили вниз. Дома справа стояли на возвышении, и подъездные аллеи тянулись вверх.

— Ну вот, мы на месте. Две минуты, — сказал Питерсон. Они остановились у дома № 27. Это было двухэтажное здание кремового цвета с четырьмя ложными колоннами по фасаду. Подъездную аллею недавно заново заасфальтировали, и дождевые капли поблескивали на ее гладком покрытии, словно шарики ртути.

— С девяностого года здесь живут уже вторые владельцы, — сообщила Эрика. Они постояли с минуту, оглядывая улицу в обе стороны. — Социально-реабилитационный центр, где жил Тревор Марксмэн, находится неподалеку, — добавила она.

Они продолжили путь и через несколько минут дошли до того места, где дорога резко поворачивала влево. На противоположной стороне во впадине стоял большой трехэтажный особняк — желтый, как сливочное масло, с белыми оконными рамами и колоннами. На ухоженном газоне покачивался белый щит, и надпись на нем, сделанная большими черными буквами, сообщала, что теперь это Дом престарелых Суонн. Сверкающие окна, в которых отражалось серое небо, создавали впечатление, что дом смотрит на вас пустыми глазницами. Большой черный ворон — его оперение блестело так же, как буквы, — усевшись на щит, издал скорбное карканье.

Они повернулись, и их взорам открылась вся улица от начала до конца, волной убегающая вдаль, туда, где на обочине стоял их автомобиль и топтались фоторепортеры. Высокие живые изгороди складывались в длинные стены по обеим сторонам дороги.

— Представляю здесь Джессику: дом в двух шагах, а она все равно совсем одна. Возможно, она кричала. Кто-нибудь за этими толстыми изгородями слышал крики девочки, когда ее похищали? — размышляла Эрика.

— Зачем нужно было сбрасывать ее в воду буквально в миле от дома? А если это сделал кто-то из соседей? Дома вон какие огромные. Наверняка в каждом есть подвал.

— В материалах следствия я читала, что все дома на этой и близлежащих улицах обыскали. Никто из жильцов не возражал.

— Выходит, она просто исчезла, — подытожил Питерсон. Ворон снова закаркал, словно соглашаясь с ним. — Что теперь, босс?

— Думаю, пора нанести визит Аманде Бейкер, — ответила Эрика.

Они зашагали назад. Когда уже были у своей машины, на обочине рядом с ними остановился автомобиль патрульного, которого вызвала Эрика. Он опустил стекло, и Эрика с Питерсоном подошли к нему, чтобы дать указания.

Они не заметили, что среди журналистов затесался высокий темноволосый мужчина в длинной вощеной куртке. На шее у него висела фотокамера, но он, в отличие от других фоторепортеров, не проявлял интереса к дому Коллинзов. Он пристально наблюдал за Эрикой с Питерсоном, пытаясь предугадать их следующий шаг.

Аманда Бейкер жила в крайнем доме на жилой улице в Балэме на юго-западе Лондона. Маленький заросший палисадник был захламлен и запущен, на рамах подъемных окон облезала посеревшая краска. На улице было тихо. Только Эрика с Питерсоном припарковались, как начался дождь.