— Сегодня, второго апреля, мы отмечаем двадцать четвертый день рождения Гэри Ланди! — сообщил он своему отражению.

Камера резко развернулась, показывая худого мужчину, который сидел на протертом диване. У него были удлиненные черты лица и сальные волосы, прилизанные на левую сторону. Огромный нос, один палец по самую костяшку зарылся в левую ноздрю.

— Ты что делаешь? — спросил голос Тревора из-за видеокамеры.

— Ищу пожрать что-нибудь приличное, — ответил Гэри, вытаскивая палец из ноздри. — Не приставай! — прорычал он.

Камера двинулась по залу, разворачивая изображение. В кадре появилась группа жалких омерзительных мужчин, толпившихся вокруг потертого стола, на котором стояли пластиковые миски с чипсами и глазированный торт, украшенный разноцветными шоколадными пуговками. Один толстый коротышка был в бумажном колпаке, из-под которого торчали длинные седые волосы. Резинка, благодаря которой колпак держался на голове, врезалась в его тройной подбородок.

— Боже, и ведь вся эта нечисть жила в двух шагах от Коллинзов, — произнес Джон, не отрывая глаз от монитора.

На экране толстый коротышка в колпаке, глядя в объектив, попросил:

— Дай мне. — Открыв в улыбке рот, в котором было всего два зуба, он потянулся к видеокамере.

— Нет, — отрезал Тревор. Его ладонь, на мгновение появившись в кадре, хлестнула коротышку по руке, схватившей видеокамеру.

— Ну дай, я никогда такой не видел…

— Убери свои поганые лапы! — взвыл Тревор.

Его рука взметнулась и отвесила коротышке смачную затрещину. Тот упал, резинка под его подбородком лопнула. Коротышка поднялся с пола и бросился к видеокамере. Изображение задергалось и исчезло.

— Блин, нам что, всю эту их вечеринку смотреть? — возмутился Джон.

Эрика мрачно кивнула. Экран просветлел, показывая продолжение вечеринки, уже некоторое время спустя. Играла музыка, некоторые мужчины неуклюже танцевали. Камера снова взяла в объектив Гэри. Тот по-прежнему сидел в углу, ковыряя в носу. Вытащив из ноздри палец, он сунул его в рот.

— Фу, мерзость какая. — Джон отвел взгляд от монитора.

— Можете смотреть, его уже нет, — сказала Эрика.

Камера повернулась, снимая толстого коротышку. Тот, уже в новом колпаке, сидел в углу у старого пианино, с жадностью опустошая полную еды тарелку. Еще одна, такая же полная, ждала своей очереди рядом с ним на пианино.

— Что он натворил? — спросил чей-то голос за кадром.

— Да козел он вонючий. На камеру мою губу раскатал, — ответил голос Тревора, безжалостно показывавшего крупным планом жующий маленький рот толстого коротышки. — Еще чего не хватало! Я никому не позволю даже пальцем к ней прикоснуться.

Коротышка запихивал вилкой в рот кусок киша, крошками засыпая бороду. Его изображение то расплывалось, то снова обретало четкость.

Раздался визгливый девчачий смех. Камера очертила дугу, взяв крупным планом высокого лысого мужчину с красным лицом и кривыми кроличьими зубами.

— А мне ты ведь дашь поснимать, да? — спросил он.

— НЕТ!

По-видимому, последовала очередная драка, и когда изображение восстановилось, это были уже более поздние кадры. Теперь в комнате отдыха смеркалось, свет исходил только от свечей на торте, который нес какой-то высокий мужчина в сопровождении Тревора. Они поднесли торт к Гэри, все так же сидевшему в кресле.

— Дуй давай! — крикнул чей-то голос. Гэри сначала воспротивился, но потом все же задул свечи.

— Что ты загадал? — крикнул еще чей-то голос.

— Чтобы сдохнуть, — ответил Гэри. Он откинулся в кресле, сложив на груди руки.

Мужчина, державший торт, на мгновение повернулся к камере и затем вышел из кадра.

— Стоп, — встрепенулась Эрика. — Давай-ка назад.

— Не могу. Оцифровка же идет, — ответил Джон.

Тревор проследовал за мужчиной к длинному столу.

— Я знаю этого человека, — сказала Эрика. — На днях видела его у Тревора Марксмэна. На паузу, быстро!

Эрика выскочила из просмотровой и бегом поднялась по лестнице в оперативный отдел. Питерсон только что закончил говорить с кем-то по телефону. Она схватила его за руку и велела идти с ней вниз. Вместе они спустились в комнату, где ждал Джон, и продолжили просмотр. Тревор теперь снимал человека, который был им знаком. Тот вещал в камеру с шутками-прибаутками, словно вел некую торжественную церемонию на красной дорожке.

— Это тот самый парень, которого мы видели у Марксмэна: Джоэл, кажется? Ну да, Джоэл. На видео он с волосами, но у него все тот же южноафриканский акцент, — заметила Эрика.

— И те же необычные белесо-голубые глаза, — добавил Питерсон. — И шрам, идущий от виска за ухо.

— Он представился Джоэлом, но фамилии не назвал. Мне нужен список всех, кто содержался в том социально-реабилитационном центре в девяностом году, — сказала Эрика.

Они снова обратили взгляды на экран. Из магнитофона зазвучала песня Careless Whisper [86] , и Тревор, отдав свою видеокамеру одному из мужчин, соединился в медленном танце с Джоэлом.