— Да, я его тоже люблю, — ответила Мосс.

— И везде будут цветы. Закажу лилии. Мариссе они нравились. У бывшего мужа Джоан цветочный магазин в Онор-оук-парк. Он мне сделает хорошую скидку и подберет распустившиеся. А те, что в букетах, закрытые, я терпеть не могу. Я тут ходила на похороны Джозефа Питкина. Села в самый конец. Они купили лилии на гроб, все в бутонах. Я сидела и думала только о том, что они теперь никогда не раскроются, после всех наших холодов. Просто умрут, не распустившись… И это напомнило мне о Мариссе. Она еще не расцвела, а ее уже убили. Как это называется?

Эрика и Мосс переглянулись.

— Это трагедия, — сказала Эрика.

— Да нет, — раздраженно возразила Мэнди, метнув окурок в сторону забора. — Как же это?.. Метафора. Нераскрывшаяся лилия — это метафора Мариссы и Джозефа.

Эрика и Мосс согласно кивнули.

— Так зачем вы измеряете мои столбы?

— Это в дополнение к данным с камер. Стандартная процедура. Чтобы у нас было больше данных для суда.

— Ничего, что я убрала забор? Мне просто стало страшно здесь жить. А теперь никому нигде не спрятаться.

— Нет проблем, — сказала Эрика.

Улица теперь просматривалась с начала до конца, и они увидели, как из своего дома выходит Дон Уолпол. В руках у него был пакет с мусором. Он заметил их, кивнул и вернулся в дом. Мэнди зажгла еще одну сигарету.

— Джанет вернулась домой из больницы. Ей вшили в желудок имплант, чтобы она больше не пила. Как только внутрь попадет хоть капля алкоголя, ее тут же вывернет наизнанку. Надеюсь, он подготовился и закупил оптовую партию средств для чистки ковров.

— Вы еще не перебирали вещи Мариссы? — спросила Эрика.

— Нет, не могу заставить себя. Разберу после похорон. Джоан хорошо умеет разбирать вещи. Она сказала, что придет и поможет мне. Мы решим, что оставить, а что отдать на благотворительность. Часть костюмов можно будет продать на «eBay».

— Не торопитесь. Дождитесь, когда будете готовы.

— Я рада, что вы поймали этого ублюдка, кто ее убил. Я видела про него в новостях. Шатался по улицам по ночам. Здесь у нас неблагополучный район, но чтобы вот так, практически на крыльце… не ожидала.

— Можно мы в последний раз зайдем в комнату Мариссы? Нам нужно убедиться, что мы ничего не упустили для суда.

— Да, поднимайтесь. Вы уже знаете, куда идти, — сказала Мэнди.

Солнце вышло из-за туч, и она прислонила голову к стене, закрыв глаза и запрокинув морщинистое лицо.

Они вошли в дом и поднялись в комнату Мариссы. Все выглядело точно так же, как когда Эрика была здесь с Макгорри. На стене висели те же плакаты, а танцевальные одежда и аксессуары находились на прежних местах. Эрика подошла к окну и посмотрела на улицу. Соседи стояли и глазели на работу криминалистов. В школе прозвенел звонок, означающий конец перемены, и дети побежали выстраиваться в линейку. Мэнди успела перейти дорогу — в тапках, ночной сорочке и пуховике — и разговаривала с Джоан, которая тоже вышла на крыльцо покурить.

— Мне не дают покоя серьги, — сказала Эрика. — Ощущение, что в них и кроется разгадка. Почему Марисса пошла с ними в лавку, в которой работал Чарльз Фрятт? Знал ли он о ее приходе? Я читала протоколы, он говорит, что узнал об этом, только когда пришел Макгорри с Эллой. И он даже отрицает, что эти серьги принадлежали миссис Фрятт.

— У Чарльза есть алиби — его жена. Кстати, он тоже очень высокий, — сказала Мосс, взяв в руку факирский факел и посмотрела на его кончик.

— По словам костюмера из «Матрикса», подтвержденным еще одной танцовщицей, Марисса говорила, что украла серьги у миссис Фрятт. Но кто из них говорит правду? Мы не знаем ни чьи это серьги, ни где они сейчас.

— Могла Мэнди снять их с трупа Мариссы? — спросила Мосс, подходя к окну.

Джоан и Мэнди готовились выкурить еще по одной сигарете.

— Все еще непонятно, где спала Мэнди в ночь убийства. Она говорила, что спала наверху в маленькой комнате, но все указывает на то, что на диване внизу.

— На диване лежало одеяло, — сказала Эрика. — Но это не доказательство. Может, она там отдыхала днем.

— Эрика, нам осталось выяснить рост убийцы. При чем тут бриллианты? Или бриллиантовые серьги?

— Что ты сказала?

— Что нам надо выяснить рост убийцы. Как выяснилось, это не Таро.

— Да, не он.

— Дело не в сережках. По крайней мере, я так не думаю.

Эрика шагала по комнате взад-вперед.

— Когда мы с Питерсоном ездили в «Матрикс», костюмер сказал, что Марисса говорила про какой-то бриллиант. В единственном числе, а не во множественном. Что разбогатеть ей поможет бриллиант. Он сказал что-то вроде: «Я знаю, что Марисса была глупа, но она понимала разницу между единственным и множественным числом». Если она говорила не про серьги, то тогда про что?