— Это был пробный шар, — улыбается Митина, пока Макарычев безуспешно пытается придавить меня взглядом.

— Ерунда какая-то происходит с этим вашим бюджетным финансированием, — кривлюсь разочарованно. — На серьёзные проекты слишком мизерная сумма. Да ещё приходят с опозданием. Только в середине сентября получили четыреста миллионов, надеюсь, до конца года придут остальные. На целевые гранты для студентов-разработчиков новой техники должно хватить — и только.

Конечно, умалчиваю, что исключительно на эти цели сумма, пожалуй, чрезмерна. Это сейчас избыточна, а через пару лет мало будет.

— На создание собственных производств Агентство затратило как раз чуть меньше четырёхсот миллионов, но это не ваши, не бюджетные деньги. Собственные средства Агентства.

— И что, много средств собрали? — один из комиссаров пытается всем лицом выразить недоверие.

Копаюсь в памяти, наш полпред Молчанов давал обширную справку на всех персонажей. Это Илларионов, который не верил, что у нас инвесторы будут.

— Много, уважаемый Игорь Васильевич. Столько, что мы теперь не планируем — в ближайшие года четыре точно — обращаться к вам за бюджетными деньгами.

— Однако вы здесь? — не сдаётся скептик.

Если враг не сдаётся, то его надо изничтожить. Кто-то из великих сказал, не знаю кто.

— Мы здесь за финансированием Ассоциации. Агентство не может оплачивать её функционирование, это нецелевые расходы. Строить заводы, стартовую площадку, космические корабли и тому подобное — вот на что деньги мне дали. Образовательные программы не предусмотрены. Образование — прерогатива государства. Нашего государства, прошу заметить.

Приходится делать мощное усилие, чтобы не продолжать скользкую тему. Мне есть что сказать резко и против шерсти. Мальчики и девочки передо мной взрослые, без лишних слов должны всё понять. Некоторые отрасли нельзя отдавать в руки иностранцев. Если они будут платить нашим вузам и студентам, то на кого будут ориентироваться университеты и куда пойдут работать выпускники? Если будут оплачивать расходы нашей армии, то за кого она будет воевать? И так далее. Так что надеюсь, они понимают, что не дать денег они просто не могут.

Но одна маленькая тема есть. Только жестить не надо, а то всё время хочется.

— Полагаю, Игорь Васильевич, вам надо изменить своё отношение к нашему проекту. Помните, вы выражали крайний скепсис к моим планам привлечь серьёзных инвесторов?

Мужчина слегка темнеет лицом, но старательно удерживает покерфейс. Никому не нравится, когда его тычут носом в собственные кучки.

— Прекрасно вас понимаю. Приходит какой-то юнец и рисует воображаемые Нью-Васюки. Рассказывает, что ему сейчас отсыпят огромные миллиарды. Отсыпали, Игорь Васильевич, и Нью-Васюки уже строятся. Поймите меня правильно, говорю не за тем, чтобы проехаться по вам. Инсайда-то у вас никакого не было. Всего лишь хочу, чтобы к моим словам относились серьёзно. Нет, могу и ошибиться, как любой человек, но мои слова всегда чем-то подкреплены.

Слегка смягчается лицом депутат. Прекращаю на нём фокусироваться. Другим тоже интересно.

— Да, мне пришлось обещать инвесторам хорошие условия, как и говорил. Не зря ведь образовалась очередь желающих пристроить свои деньги, а мы перевели фонд в закрытый режим в максимально короткие сроки. Кстати, наше государство опосредованно тоже участвует. Только вот, прошу заметить, получилось не очень правильно. С одной стороны. Космонавтика — особая отрасль. Отдача от неё не только и не столько экономическая. Во-первых, это престиж страны. Во-вторых, мощный стимул науке, образованию и техническому прогрессу. С экономической выгодой — как получится. На первых стадиях развития её точно не будет. Поэтому, если государство желает поучаствовать в сборе и разделе будущего урожая, то ему надо вкладываться. С другой стороны, считаю сложившееся положение для Агентства более выгодным.

Делаю паузу. Подозреваю, что сразу сильно много в их бронзовых мозгах не уложится. Хочу напомнить им свои слова год назад. В стиле «мы же вас предупреждали».

— Вы сами сказали, что наше государство опосредованно участвует в финансировании, — указывает Митина.

— Не путайте понятия, Ольга Генриховна, — искин оперативно подсовывает анкетные данные. — Это не финансирование, а выгодное инвестирование. И на большее, чем положено по соглашению с фондом, оно теперь права не имеет. Вы поймите меня правильно, я — нормальный, законопослушный (иногда и местами, хмыкаю про себя) гражданин, и мне в радость помогать родной стране. Но теперь имею полное право сам определять, где, как и кому. Иначе говоря, Агентство — не государственная корпорация, а частная на сто процентов. И простите, Ольга Генриховна, но повинен в этом ваш комитет.

Депутаты переглядываются. Если конкретно с Илларионовым жестить не стал, то комитет в целом макаю изрядно. Собственно, это больше удар по председателю, он — глава и отвечает за всё.

— Не скрою, меня это больше радует. Без патронажа правительства всё равно не обойдётся, зато мелочной опеки не будет.

— Виктор, может, вы просто сформулируете ваш запрос? — Макарычев приходит к заключению, что пора ставить точку.

— Да те же восемьсот миллионов на деятельность Ассоциации «Кассиопея», — пожимаю плечами.

— Не жирно будет? — всё-таки прорывается у него неприязнь и в словах и в тоне.

— Извините, что напоминаю, но вы сами в прошлом году определили сумму, Михаил Андреич. Неужто думали, что за такие деньги можно построить космодром, ракету, обучить космонавтов и сделать много всего прочего? Далёк от такой мысли. Госдума по вашему представлению выделила деньги именно на образовательные программы, привязанные к космонавтике. Ни на что другое их не хватит.

— Нам надо было посмотреть на вас, оценить. Не может Госдума с бухты-барахты выделять неизвестному молодому человеку огромные средства, — за председателя вступается ближайший сосед, его первый зам.