24 мая, среда, время 09:10

МГУ, 2-й уч. корпус, ФКИ, лекционная аудитория.

— Кто-нибудь когда-нибудь сдавал экзамены экстерном? Что, никто? — оглядываю аудиторию победным взором. — Зато сейчас будете сдавать экспромтом!

Народ взволновывается и оживляется. Мои лекции и семинары проходят почти всегда с огоньком. Передо мной второй курс однокашников, среди которых, кстати, есть и знакомый мне Петюня.

Рассаживаю всех, кого считаю самыми-самыми — таких полтора десятка, — на передних рядах, раздаю билеты, записывая номера напротив фамилий. Остальные за пределами «санитарной» зоны наблюдают с интересом и облегчением. Лекции не будет, можно не напрягаться. Или поработать, но по желанию.

— Остались лишние билетики! — тоном заправского распространителя театральных билетов соблазняю остальных. — Подходи, налетай! Индульгенцию на предстоящий экзамен покупай!

Сообразительные налетают быстро, и вот экзаменационная зона расширилась, а санитарная сдвигается вверх.

— Если кто-то согласен на «удовлетворительно» — подходите с зачётками и свободны, — таких не находится. — Надо же…

Через четверть часа моё терпение истощается, и я вытаскиваю на разговор одного из. Киндяков как-то подошёл ко мне и нагло стал утверждать, что нашёл у меня ошибку в решении тех задач, за которые я кандидатом стал. В процессе дискуссии — конечно, выяснилось, что это он поторопился с выводами, — показал порадовавшее меня, как препода, глубочайшее знание предмета.

— Я до конца ещё не довёл, — Киндяков пробует возражать.

Возражения не принимаются.

— Что там дальше будет? — останавливаю после пары предложений, уже ясно, что знает. — Задачу как решать будешь?

Тоже быстро останавливаю. Ибо нефиг рассусоливать.

— Зачётка с собой? Нет? Ну, беги за ней, мы тут не меньше часа будем, а не застанешь — найдёшь меня где-нибудь.

За академическую пару пропускаю всех, кто не побоялся. На четвёрку не смогли сдать только двое из двадцати пяти сдававших. Больше половины — пятёрки. Всем объявил, что любой может повысить свой экзаменационный рейтинг на официальном экзамене.

— Какие-то вопросы есть по другим дисциплинам? — вопрошаю на следующей паре. — Ведь не может быть лучшего наставника для молодёжи, чем представитель вашего же поколения. Кто, как не я, может глубже всех проникнуться вашими заботами и чаяниями?

Моё заявление провоцирует веселье, усиленное стрельбой глазками со стороны девчонок.

Ожидаемо выясняется, что есть вопросы по матфизике. Пробуют меня на прочность ещё по термодинамике. Предупреждаю сразу, что немного плаваю в этой дисциплине, но как-то выкручиваюсь, на что уходит чуть больше чем полпары.

Не только их разгружаю, но и себя тоже. Все не сдадут досрочно, но всё равно на официальных экзаменах мороки будет меньше. Нам, высокому сословию преподавателей и наставников молодёжи. Может, за счёт этого удастся отбояриться от участия в плановом экзамене, напирая на то, что выступил застрельщиком и уже положил в лузу энное количество шаров, то есть оценок в табель.

Я вовсе не ищу низкопробной популярности. Во время лекций всегда выделял и постоянно упоминал ключевые моменты теории и самые популярные формулы в прикладном плане. И если замечаю, что студент «видит» курс в целом, то интерес к нему, как к недоделанной работе, теряю. И большинство у меня именно такие ребята. Красота и необычность ТФКП в том, что числа е и пи — ключевые числа в математике — работают в постоянном взаимодействии. И это не я сказал, это я цитирую одного из своих студентов.

На кафедре склоняю коллег обойтись на формальных экзаменах без меня, напирая на то обстоятельство, что уже сильно облегчил им работу. А также на свою загруженность главы Ассоциации и Агентства, да не простого, а космического. И уже готовлюсь стартовать в столовую, как меня властно отвлекает телефон. Не ответить невозможно. Наблюдательный Совет, который всегда смотрит за мной. Большой Брат, то есть Наблюдатели, затребовали встречи. Сразу после обеда.

А пока надо известить секретаря деканата ВШУИ, что на месте буду позже.

24 мая, среда, время 13:15

МГУ, Главное здание, сектор А, каб. 925.

— Виктор, почему не доводите до нас важнейшие сведения, касающиеся Ассоциации? — Бушуев смотрит на меня почти строго и почти отечески.

— Почему же не довожу? Вполне возможно, у нас разные представления о важном, но о ключевых событиях стараюсь держать вас в курсе. Я ведь посылал записку о том, что мы создали Агентство.

Сижу в знакомом кабинете пред строгими очами троицы проректоров. За главным столом –хозяин кабинета Федотов. Бушуев и Сартава — напротив меня.

— Я, в принципе, если хотите, могу озадачить секретаря Совета отсылать вам все бумаги, которые отражают наши действия. Но тем самым завалю вас ими.

— Заваливайте, — улыбается Сартава.

— Могу прямо сейчас. Это не займёт много времени.

— Попробуйте, — опять отвечает Сартава.

Мне нетрудно, берусь за телефон и озадачиваю Веру отослать все документы Ассоциации и Агентства в отсканированном виде на указанную почту. Немного подумав, корректирую приказ:

— Вообще-то не надо на почту. На флешку и мне в кабинет занеси. Через час.