– Его это не оправдывает.

– Согласен.

Алан с видом человека, выполнившего долг, запер замок и теперь смотрел прямо на меня. Интересно, когда он умудрился «отцепить» меня от своего зрения и повесить точку фокусировки моих глаз на противоположную стену? Общаться в таком режиме, конечно, было удобнее.

– Кто молодец? – спросил напарник. – Я молодец. Слушай, я бы сейчас перекусил, вернулся домой и отдохнул… Что-то подустал летать.

Но я лишь плотоядно улыбнулась.

– Отдыхать будешь не сегодня. И сейчас без перекуса отправишься сюда, потому что в соседней комнате тебя ждет куча артефактов, нуждающихся в восстановлении. А это кропотливый, знаешь ли, процесс. Еду сможем заказать в офис.

Ал вздохнул, как ёж, уже почти добравшийся до манящего бока надувного бассейна, в котором собирался «чиллить» с коктейлем в руке, но которому приказали «пахать». Спасибо, хоть комментарий – «хорошо, что я все-таки на тебе не женат» – пропустил. Спросил заискивающе:

– Ты ведь меня не оставишь одного в этом процессе?

Чинить старинные безделушки будем вместе? Хорошо, все равно свободным временен я располагала.

– Не оставлю.

– Обожаю.

Прежде, чем погасить экран, Ал послал мне фривольный воздушный поцелуй, заставив добродушно фыркнуть.

Прежде чем приступить к работе, по возвращению в офис он сделал несколько вещей. Перекусил, подробно выспросил меня о взаимодействии с оракулом, поворчал на последнего за «предательство» (мол, я столько подношений тебе сделал, а ты…), после чего принялся ткать виртуальную карту.

Точнее, принялись мы вместе.

Поместили в центр заговоренный шип с дерева Тукка, создали заклинание-поисковик, которое будет работать не быстро, но очень тщательно, отыскивая владелицу откачивающего энергию наговора. Да, процесс займет дольше, чем очередной полет Алана над городом, но и сил отнимет меньше.

После чего переместились в мастерскую.

Мне нравился процесс реставрации, он на удивление завораживал: считать оригинальную структурную сетку объекта, запустить по ней бегунок восстановителя, влить поток материи. Наблюдать.

Снаружи шумела непогода; пахло съеденной жареной картошкой с мясной подливой. Среди поврежденных объектов были и горшки с вязью, и свитки, и статуэтки. В общем, разнообразие старинной «всячины», чья форма, смысл или содержание разрушились под действием «алого пламени».

Многозадачный и динамичный Ал взялся за дело с энтузиазмом ядерного мотора и веселого мастера. Он умудрялся реставрировать по три объекта за раз, наблюдая за процессами краем глаза. При этом говорил по видеосвязи с девушками. С разными. Настроил экран, развернул его вдоль стены, подключил сотовый к офисному коммутатору и принялся вести беседы. Выбирал на сайте знакомств кандидатку, способную составить компанию для бокала вечернего вина, набирал номер, тут же вовлекал в диалог. О погоде в парке Найтана, породе собак, флористике, форме и содержании облаков. Представлялся сам, рассказывал о себе интересно, не переходил грани, не выдавал лишнего, держал флер загадочности.

Занимаясь очередным горшком, я улыбалась. Ал – он и есть Ал. Всегда умел максимально эффектно подать себя, а уж сейчас, когда походил не то на гончара, не то на мускулистого скульптора в халате с лихо закрученными вверх кончиками усов, и вовсе был неотразим. Чуть-чуть пыльный, озорной, вовлеченный сразу в два творческих процесса – восстановления и соблазнения.

– А вот вы, Лизи, как любите проводить досуг?

Я слушала высокий и не очень приятный голос Лизи о фортепианных вечерах, театре и поэтических кружках и занималась прорисовкой древней вязи по ободку коричневой крынки. Под рассказ Мари, которая была до этого, я вернула отколотое ухо древнему коту, под неуместные шутки Арнетты, готовившей на плите кашу, я соединила разбитое дно широкого блюда. Кажется, даже заделала трещины, которые на нём красовались последние лет триста… Нет, можно было бы, конечно, просто включить радио и попросить Алана умолкнуть, но на деле его разговоры были куда увлекательнее любых радиопрограмм. Изредка я фыркала и пыталась не хрюкать от смеха, за что получала от напарника грозные взгляды – хорошо, что видеотрансляция не затрагивала мою фигуру, сидящую за столом поодаль.

Незаметно и легко текло время. Если так пойдет и дальше, Ал определится, наконец, со спутницей на вечер, и к тому времени мы успеем замазать и заделать больше половины экспонатов. Отлично. Вдвоем работа двигалась быстро, мне нравилось созерцать голубые искорки, пляшущие по керамической поверхности.

– … если бы вы знали, сколько удовольствие доставляют мне проигрыши этюдов Бювари, вы бы, как и я, фанатели от поиска старинных нотных тетрадей…

Кажется, сам Алан уже давно перестал фанатеть от Лизи и её заунывных рассказов о фортепианных пассажах, потому как очень браво сообщил:

– Простите, продолжим позже, у меня звонок по другой линии.

И разорвал связь.

(Bea Miller – That Bitch)

А звонок действительно был. Поступил он на офисный коммутатор, и вместо комнаты, уставленной растениями, как было до того, на экране высветился портрет незнакомого светловолосого мужчины средних лет. Правда, термин «светловолосый» можно применить к тому, у кого кожа головы не просвечивают сквозь эти самые остатки шевелюры. Но остатки точно были светлыми. Звали человека на экране Максимусом Верхуйтуровым.