— Так просто? — недоверчиво переспрашиваю я.

— Все самое сложное в жизни — оно же есть самое простое, — вздыхает она, и я чувствую, как её теплые губы нежно касаются моего лба.

«Стань светом и тьма и исчезнет» — билось в угасающем сознании.

Я оперся на эти слова и из последних сил зажег в себе свет магией.

И сам ослеп от яркой золотой вспышки, которая загорелась вокруг меня. Тиски, сжимающие мою шею, разжались. Я жадно схватился за воздух.

Отдышавшись, замахал горящими руками, разгоняя тьму и уже в пространстве света пытаясь разыскать Леона. Тьма вокруг клубилась рваными ошмётками, противно шипя и нехотя отползая всё дальше в туман гиблых земель, откуда она и была родом.

Леон лежал на земле вниз головой, рядом со своей издохшей кобылкой. Чудо тоже завалился неподалеку от них, но по тому, как судорожного дыхания раздувались и опадали его бока, я с облегчением понял, что мой конь жив.

Первым делом я подбежал к Леону. Он тоже был жил, просто потерял сознание. Я спешно влил ему в лёгкие магией добрую порцию кислорода и волк задышал. Немного успокоившись, я оставил его, рассчитывая, что скоро он должен прийти в себя.

Кобылу волка спасти мне не удалось, похоже, она умерла от разрыва сердца. Чуду тоже понадобилось немного кислорода. Конь был испуган и, как собака, жалостливо уткнулся мне в плечо, я успокоил его как мог, поглаживал по морде.

Хорошо, что магия Аве здесь ещё работала, хотя на исцеления и магический огонь я истратил энергии наверное больше половины и сейчас сам чувствовал себя неважнецки. Башка кружилась, подташнивало.

Небо медленно серело, оголяя унылый пейзаж и серость земли, отражённые в небе, как в кривом зеркале. Позади нас из земли, изрытой норами, вздымался уродливый частокол мертвых деревьев. Впереди, над болотами, висел густой туман, и разглядеть, это просто марево или обитаемая субстанция, не представлялось возможным от слова совсем.

Леон била мелкая дрожь, и чтобы трястись меньше он обхватил себе руками, уставившись безумными глазами куда-то в себя и судя по его виду, ничего хорошего там он не наблюдал.

— Ты как? — обеспокоенно спросил я, выкорчевывая растущий рядом сухостой на дрова.

Определённо, что огонь сейчас был нужен.

— Я не пойду с тобой, сокол, — затряс седой головой Леон. — Я не могу…

Я наломал веток и поскорее зажёг костер.

Внимательно приглядевшись к Леону, я понял, что и ему, видимо тоже что-то показала тьма. Он словно бы опять состарился, прибавив не менее тридцати лет к тому уверенному и насмешливому мужчине, что учил меня держаться в седле и драться на мечах — от того Леона не осталось и намека. Он превратился в жалкого испуганного старика.

— Значит, я пойду один, волк, — тихо заявил я.

— Не называй меня так! — вздрогнул Леон.

— Как скажешь, — не стал спорить я.

Я занялся мертвой кобылой, снял с неё все снаряжении и поклажу Леона. Накрыл волка его серым плащом. Набрал воду в котелок, засыпал туда травяного чая и поставил на огонь. Затем оттащил лошадь с помощью магии подальше в лес, а там зажег магическим огнем, чтобы не бросать здесь труп несчастного животного. Огонь ел кобылку жадно и быстро. Меня же качнуло от еще одной траты энергии.

Истощенный и энергетически, и физически я плюхнулся на землю, прислонившись спиной к теплому боку Чуда. Надо было хоть немножко восстановиться перед дорогой. Волк молчал с отсутствующим видом. Я добавил в костер дрова, разлил чай по кружкам.

— Леон, что это было? — спросил я, протягивая волку его чай. — Это тьма, что нас чуть не прикончила, что это?

Леон взял кружку, обхватив её двумя руками, посмотрел на меня, словно только что заметил, что я вообще здесь с ним рядом всё это время находился.

— Всё просто, — пожал плечами волк. — Зло порождает зло, тьма, порождает тьму. Раньше гиблые земли были меньше. Сейчас границы сильно сместились, тьма потихоньку разрастается, становится плотней. Она столько лет питалась страхами и отчаяниями, что нажралась до самой черноты и накопила большую силу, такую большую, что может при желании доползти до вашего Веросити, но пока что-то её удерживает.

— Как ты думаешь, что?

— Думаю, отсутствие пищи, пока люди живут в относительном мире, не зная страхов и отчаяний войны, ей нет туда дороги, но, когда начнется война, она придет к вам… — Леон плотнее закутался в плащ и с тоской посмотрел в огонь. — Эти полнолуния, всегда сводят меня с ума…Тебе не пройти по этим болотам, мальчик, оставь эту затею. Это верная гибель, не только тела, но и хармы.

— Что тебе показала тьма? — не обращая внимания на зловещее пророчество, продолжал допытываться я.

Волк громко отхлебнул из кружки с горячим чаем. Кажется, даже не почувствовав, что явно обжёгся кипятком.

— Я проклят, — тихо сказал он. — Я стал волком, потому что меня прокляли. Знаешь, ли ты, что значит быть волком? Это не тот светлый дар, что у тебя, сокол. Быть волком — это вечная тоска по человеку в себе. Я в плену тьмы, что вечно алчет. А луна будит во мне лютую злобу и голод. Меня прокляли, и ладно бы просто безликие сотни и тысячи людей, чьи жизни я сгубил во время войны в борьбе за власть. Меня прокляли самые близкие.