С большими способностями приходит и большая ответственность. Не для многих эта простая истина очевидна. Я спасал всех, потому что знал — я их последняя надежда и если им не помогу я, то не поможет никто. А я спасу и наградой для меня станет их жизнь, их счастье.

Тиски, которые душили меня и не давали двигаться, разжались. Груз с плеч упал, я резко повернулся.

За моей спиной стоял я сам. Вот только как будто взрослее и выше. Волосы у меня были длинными, седыми, синие глаза смотрели холодно. Лицо было злым.

Я материализовал меч. Синеглазый материализовал свой меч, он был как две капли воды похож на мой собственный, однако как будто выкован из льда.

— Я спасу всех и тебе, чурбан, меня не остановить! — заявил я собственной тени.

— Ты никого не спасёшь, я раздавлю тебя, мальчишка, — моим голосом ответил мне синеглазый.

— Это сейчас сказал тот, у которого даже нет ни собственного голоса, ни собственного тела. Ты всего лишь моя тень!

— Я — это ты, Эрик, а ты, это я. Прими себя и вместе мы сможем сделать по-настоящему большие свершения. Просто дай мне главную роль, и я сыграю её лучше тебя, — предложила моя тень.

— Ну уж нет! — прорычал я и ринулся в бой. — Не примазывайся ко мне тварь!

Синеглазый легко отражал град моих ударов и, а когда я выдохся сам перешел в наступление, с точностью повторяя все мои приемы. Я отбивался, пока не поймал себя на том, что тоже копирую защиту синеглазого, как он копирует мою атаку.

Я попытался выйти из этого замкнутого круга, прокрутив восьмерку, но бестолку, синеглазый, как мартышка скопировал мое движение. Я будто с собственным отражением дрался.

И что бы я не делал — наталкивался на паясничанье со стороны синеокого. Вскоре руки и ноги у меня задрожали от усталости, пот лил ручьем, меч было поднимать всё труднее. Если бы эта тень хотела, она давно бы меня уже прикончила.

Я попробовал использовать магию, но магию в себе не обнаружил от слова совсем.

Можно ли тьму в себе победить мечом или магией? Я только что на практике показал, что нельзя. А как тогда можно?

Долгой и кропотливой работой над собой может быть и можно тьму из себя изжить, а сейчас, сейчас с ней можно только смириться и держать в узде.

— Я принимаю, что ты есть, но ты — не я, — пряча меч, сказал я. — Ты всего лишь малая часть меня, которая подчиняется мне, а не наоборот.

Синеокий тоже спрятал меч и недовольно посмотрел на меня. Я сделал шаг к своей тени. Тень вздрогнула, потеряла объем и безвольным черным пятном упала на стену, корчась в свете факела.

В глазах у меня почернело, и я провалился во тьму. Очнулся я, лежа на холодной земле, от того, что меня бил по щекам Леон. Небо надо мной было всё так же черно и глухо.

— Эрик! Эрик! У тебя получилось! — восхищенно говорил Леон, указывая мне за спину. — Ты справился. Гляди! Ты уничтожил его!

Я повернулся и посмотрел на идола. Деревянный истукан, корчась и треща, горел синим пламенем. Два других, злобно скалились на нас с волком из тьмы.

— Это еще не победа, — тихо сказал я.

— Еще нет, — подтвердил Леон. — Но это большая надежда на победу.

— Как ты, герой? — помогая мне подняться, обеспокоено поинтересовался Леон.

Так хреново мне не было очень давно. В голове гудело, ноги и руки тряслись. Я с трудом удерживал себя в вертикальном положении. Чтобы не свалиться, приходилось использовать Леона в качестве опоры. Реальность перед глазами расплывалась в смазанные пятна. Во рту было сухо и горько.

— Как будто меня поезд переехал, — осипшим голосом, ответил я.

— А что такое поезд? — полюбопытствовал Леон, протягивая мне фляжку с водой.

Я жадно припал к фляжке. С каждым глотком чувствуя, что худо-бедно ко мне возвращаются сознание и силы. Как только я утолил жажду, во мне проснулся звериный голод.

— Железная повозка, которая передвигается с помощью пара по железной дороге, — автоматически пояснил я, ковыряясь у себя в сумке в поисках еды.

Нашел мяса и сухарей и поспешно запихал их в род, отметив при этом, что на обратный путь не осталось ни крошки.

— Неужели пока я спал, такое удумали! А как она выглядит? И что такое железная дорога? — в глазах волка читался неподдельный интерес.

Однако удовлетворять любопытства волка о научно-техническом прогрессе, который в этом мире пока еще не случился, у меня не было ни сил, ни желания.

— Да ничего, просто неудачная шутка, — отмахнулся я.

Интерес в глазах волка сменился разочарованием и досадой.

Я посмотрел за спину волка на красноокого идола. По-хорошему, мне требовался перерыв, но времени не было. Мы без того опаздывали и могли просто не успеть спасти Фила. Спасти Фила…. Рана, которую мне причинили видения синеокого истукана была ещё свежа. А я, к тому же, так не осторожно её растормошил. Внутри всё заныло, отдаваясь в голове жуткой болью. Я поморщился.