Я не договорил. Прямо с неба на холм спустились две золотые тени, по очертаниям — мужчина и женщина.

Они с двух сторон коснулись идола. И он загорелся золотым огнем. А потом рассыпался в прах. Из него появился Леон.

— Ты заслужил ещё один шанс, — мелодично сказала женщина. — Ещё одна жизнь, чтобы искупить всё то зло, что ты причинил этому миру. Я отзываю проклятье.

Она коснулась его лба. Из Леона вылетело серое облачко и рассеялось в ничто. Глаза его сделались из золотистых — серыми, лицо прояснилось. Он улыбнулся и я заметил, что на щеке у него есть ямочка.

— Я всегда любил тебя, брат, даже, когда ненавидел, — сказала золотая тень мужчины. — Я прощаю тебя! И верю, ты найдешь путь к свету и когда-нибудь воссоединишься с нами.

— Спасибо, — тихо отозвался Леон. — Я постараюсь искупить свою вину.

Золотые тени матери и брата Леона вновь взмыли в небо и растворились в красках рассвета.

К холму подлетела ещё одна золотая тень. На этот раз я понял, что это по мою душу.

— Благодарю тебя, Эрик, — прошептала тень голосом Маргарет.

И, подлетев ко мне, коснулась губами моих губ, с тем и исчезла. Лишь на груди у меня на всю жизнь остался небольшой солнечный зайчик, что грел меня даже в самые холодные ночи.

Я повернулся к Леону.

— Ты оказывается голубых кровей, волк…

— Я не волк и кровь у меня, как у всех, красная.

— И тело теперь как у всех — смертное, — хмыкнул я.

На необходимую передышку времени не оставалось. Судя по времени, я не успевал спасти Фила, мы проблуждали в болотах слишком долго. Теперь вся надежда на то, что я успею долететь обратно соколом…

Туман рассеялся. Хармы обрели покой, и это место перестало быть бессрочной тюрьмой для десятков тысяч людей, хотя и продолжало нести на себе отпечаток вековых страданий.

Впереди, насколько хватало глаз, тянулась голая равнина, без единой травинки, без чахлого деревца. Вид был унылый, но после поганых болот, подернутых блевотной поволокой, даже он радовал душу.

Над нами простиралось голубое небо. Воздух сделался свежим, легким, вкусным. Я почувствовал, как во мне расправились соколиные крылья, измученная харма наполнялась энергией, пробуждалась магия. Но физически тело было измотано, поэтому перекинуться в сокола я по-прежнему не мог, да и вообще, по правде говоря, мало что уже мог. Слишком много тьмы прошло через мою харму, и часть её не могла не осесть во мне. Теперь эту тьму мне предстояло каким-то образом изжить из себя.

Мы, спотыкаясь, спустились с опустевшего холма. Идти по земле было на порядок легче, чем по проваливающейся топкой каше болот. Однако, несмотря на твёрдую почву под ногами, мы к этому времени уже слишком устали, ноги и руки тряслись, их сводило судорогой, сознание то и дело намеревалось сделать ручкой.

Мы молчали, упрямо сопя, шли вперед, но старания наши большого успеха не возымели — мы с Леоном едва ползли. Приходилось держаться друг за друга, чтобы не упасть без сил.

— Долго ещё до города? — нечленораздельно спросил я, язык во рту стал большим и неповоротливым.

— Таким черепашьим ползком — часов шесть, а то и все семь. Нормальным шагом часа три-четыре, — буркнул Леон. — Надо бы отдохнуть, сокол, хотя бы пару часиков.

— Если присядем, потом уже не поднимемся, — не согласился я.

Я прекрасно знал, что стоит дать себе хоть на миг слабину, потом собраться в кучку будет гораздо сложнее.

— А если не присядем, то через часок, а то и раньше, мы просто свалимся, — резонно возразил Леон.

— Я вообще не понимаю, почему ты до сих пор со мной, — психанув, разозлился я. — Теперь ты не волк, проклятье снято, тебе не обязательно избирать себе самого сильного хозяина, чтобы служить ему. Ты волен делать всё, что душе угодно!

От усталости я был раздражен донельзя. Да и после того, как я побывал в башке у Леона, он мне внушал определенные опасения, слишком уж там много водилось тараканов, таких, что хрен вытравишь за один раз.

Я потратил слишком много сил на эту речь. Окончательно сдувшись, я неуклюже ступил и растянулся на земле. Леон то ли инстинктивно, то ли случайно отшатнулся от меня, не давая мне увлечь его за собой.

Подняться сил уже не хватило. Я лежал, глядя в голую высь неба и мечтал, расправив крылья улететь прочь от собственной слабости.

— Эрик, ты мне указал путь к свету, — присаживаясь рядом со мной, беззлобно ответил Леон. — Ты вывел меня из такой тьмы, из которой, казалось, нет выхода. Я буду держаться тебя. Даю тебе клятву, что не предам и не оставлю тебя и твое дело отныне и во веки веков.

— А корона не будет жать? — позволил себе усомниться я.

Вышло грубовато, но слишком много я узнал про Леона потаённых гадостей, чтобы взять и так просто ему довериться.

— Я никогда не был носителем короны, — пожал плечами Леон. — Отец лишил меня этого права. Я с этим давно смирился и даже считаю это правильным решением.