Вдруг дверь с грохотом распахнулась, и в зал ворвался стражник.

— Прошу простить меня, — запыхавшись, пробормотал он, вставая в центр залы. — У меня важное известие для братьев Ордена Триликого.

С этими словами он встал на одно колено, склонил голову и выставил вперед руку со свитком.

Брат Лесли махнул рукой, и свиток, приподнявшись в воздухе на расстояние глаз тринадцати братьев, развернулся. Они прочли донесение. Свиток вновь свернулся и упал в руку брата Итана.

— Несмотря на то, что вы принесли нам печальная весть, благодарим за службу. Вы можете идти, — кивнул стражнику брат Морган.

Стражник поднялся, поклонился и покинул здание.

Братья переглянулись и, видимо, поняв друг друга без слов и придя в вопросе к согласию, обменялись утвердительными кивками.

— В свитке говориться, — провозгласил брат Итан, — что в нашем священном граде орудует маньяк. Его жертвами стали три человека, среди них женщина. Они были зверски убиты ночью.

Я вспомнил свой сон. Как Диксен сев на корточки лакал кровь зарезанного им мужчины. И поёжился. Значит и это было правдой.

— Брат Лесли, скажите, пожалуйста, обвиняемые Эрик Герберт и Филлибер Ганс, в какое время прибыли к вам, и могли ли они свершить данные преступления?

Я аж подскочил. Они, что совсем охренели? Я сжал кулаки, скрипнув зубами. Была б моя воля, за одно подозрение бы пристукнул их. Но сейчас необходимо было терпеть.

— Эрик Герберт и его оруженосец прибыли ко мне в обед и все время, вплоть до взятия их под стражу, прибывали в моей компании, следовательно, они никак не могли свершить данные преступления, — спокойно разъяснил брат Лесли.

У меня немного отлегло, хоть один здравомыслящий человек здесь все же был, но обрадовался я рано.

— Но, насколько мне помнится, в город Эрик Герберт прибыл с двумя сопровождающими, — недовольно заметил альбинос. — Тот оборванец, что перечил нам на площади тоже был в вашей компании?

— Нет, в моей компании были только Эрик Герберт и Филлибер Ганс, коих я взял под стражу, — честно ответил брат Лесли.

Братья вновь переглянулись, и я с неприязнью понял, что они всё же назначили в этом деле крайним меня, пусть и через Леона.

— Что ж, мы хотя бы будем знать теперь, кого нам искать, а о своих мотивах нам, возможно, поведает сам юный герцог. С выступлением в свою защиту к даче показаний допускается Эрик Герберт, — объявил брат Морган.

Меня выпустили из-за решетки и отвели к центру залы. Ощущение было такое, будто я стою в колодце. Надо мной нависали ряды, где сидели братья ордена Триликого и знатные выродки, что оклеветали меня и мою семью. Они смотрели на меня сверху, как на занятную букашку, ощущение не из приятных, однако сейчас я предвкушал, как пункт за пунктом уничтожу их лживые обвинения и заставлю раскаяться за все подозрения против меня, моей семьи и друзей.

Ко мне подошел стражник. Я протянул руки, рассчитывая, что с меня снимут кандалы. Но вместо этого стражник надел мне на шею тяжелую цепь и отошёл в сторону. Цепь была холодной, реально очень тяжелой, как будто мне на плечи пуд железа накинули, и как-то действовала она на меня угнетающе. Я поднял вопросительный взгляд на братьев.

— Судейская цепь не даст тебе солгать перед ликами Триликого и ввести кого бы то не было в заблуждение, — любезно пояснил брат Лесли. — Так как случай серьезный, мы впервые за многие годы решились вновь использовать этот способ дачи показаний.

— Итак, ваша светлость Эрик Герберт, обещаете ли вы перед людьми и богами говорить сейчас правду и только правду? — прогремел голос брата Итана.

— Перед людьми и богами обещаю говорить правду и только правду! — пафосно пообещал я.

— Да будет так! Мы все обращены в слух.

— Я и мой отец… — я хотел сказать, что мы не виновны во всех перечисленных в свитке преступлениях, однако цепь вдруг довольно ощутимо сдавила мне шею. — Это всё…

И я вдруг почувствовал, что слово «клевета» намертво застряло в моем стиснутом горле.

Я решил зайти с другой стороны и, прочистив горло, попытался сказать, что ворон вернулся и это правда. Но цепь вновь не дала мне этого сделать, затянувшись так сильно, что глаза из орбит полезли.

Я закашлялся, согнувшись в три погибели, жадно пытаясь ухватить воздух пересохшими губами.

Взгляд выхватил довольную рожу Арчибальда, который потирал ручки. Я попытался сбросить с себя цепь, но как ни старался, сбросить её с не смог. Внутри меня клокотал гнев.

— Что, черт возьми, происходит?! — взревел я. — Снимите с меня этот проклятый ошейник!