— Как именно?

— Вот здесь тонкий момент. Надо, чтобы засыпание было, а погружения не было.

— Это легко! У нас, у каждого, в пространстве души полно точек, где нет никаких погружений.

— Не совсем. Надо, чтобы ты не просто уснул и выспался, а чтобы при этом хотя бы частично оставался в сознании. Тогда ты мог бы мысленно повторять, скажем, «стоп-стоп-стоп», пауза и опять.

— Хм… А ты потом будешь искать в принимаемых сигналах любые отклики с пиками, что периодически повторяются по три раза? Хорошо придумала!

— Ну… так мы хотя бы заранее знаем, что искать.

* * *

Эксперименты ничего не дали. Точнее, Зоя не смогла выделить никаких откликов с тройными пиками. Может быть, мозг не оперирует словами, а может, слова или их смыслы вплетаются куда-то еще, как сложная составная часть. В любом случае это не сработало. Нужно придумывать другую методику. Тем не менее все оказалось не зря — в ходе этих «погружений без погружений» Торик все уверенней осваивал технику неполного сна. Чтобы вроде бы и спать, а вроде не на сто процентов. Подремывать, частично осознавая себя.

В последнем из этой серии экспериментов ему стало даже немного скучновато висеть в серой пустоте и безмолвно кричать тройные «стоп». Он в деталях представил себе самодельные софиты, которыми Семен в школе украшал выступления их ансамбля. Воображаемые свет и цвет теперь заливали бывшую серость. Так было веселей, а мысленно бормотать слова они не мешали и, наоборот, даже помогали, когда он начал этими софитами — тоже мысленно — подмигивать. Но Зое об этом не сказал.

Как ни странно, при обработке сигналов именно этого эксперимента она сама нашла необычную линию на одной из частот сигнала. Само по себе это ничего не значило — в любой момент в спектре принимаемого сигнала появлялись и пропадали самые разные частоты. Но здесь линия появилась не сразу после засыпания, а через некоторое время, а потом и вовсе сделалась прерывистой — то есть, то нет. Это уже напоминало осмысленное поведение, как раз некий отклик «оттуда».

— Давай вспомни, что необычного ты делал в последнем тесте?

— Да вроде все как всегда… Мысленно говорил слова, скучал…

— Скучал и… что? Ногой качал? Свистел? Решал задачи? Делал мысленную гимнастику? Вспоминай, это важно!

— Там темно и мутно. Я… зажег себе цветной фонарик.

— Ты серьезно?

— Да, представил себе софиты.

— И помигал ими?

— Ага.

— Слу-ушай, а это может стать решением! Я бы точно до такого не додумалась. Нам бы еще как-то цвет различать. Нужна новая серия экспериментов!

— Что теперь будем там делать?

— Давай начнем с самых простых цветов.

— Детский набор карандашей подойдет? Красный, желтый, зеленый, синий, коричневый, черный.

— Хорошо, но именно в таком порядке. Давай так. Некоторое время висим в темноте. Потом представляем себе, как очень яркий красный цвет заливает все доступное пространство. Через некоторое время гасим его, сидим в темноте. Дальше берем следующий цвет — заливаем все желтым. И так до… э… коричневого, наверное. Черным вряд ли получится залить черноту. Но пять цветов тоже неплохо для начала. В конце гасим коричневый и просто висим в темноте.

— Я думаю, для надежности надо каждому из нас сделать по три таких погружения.

— Да, так даже лучше — надежней распознавание пройдет.

* * *

Теперь, когда Зоя знала, где и что искать, дело пошло быстрее. Для наглядности Зоя снова свела обнаруженные данные в проекцию на плоскость. Вырисовался эдакий узенький полумесяц. Наложив результаты трех погружений Торика, получили тот же полумесяц, но несколько размазанный. Сказывались ошибки — и эксперимента, и измерения.

Для Зои построили свой полумесяц. И поначалу обрадовались, что задачка решилась так легко. Но потом наложили эти два полумесяца друг на друга и поняли, что все не так просто. Фигуры не совпадали. Они даже не были параллельны. Хотя лежали рядом, под углом друг к другу, а частично даже пересекались. Дело оказалось в том, что в глубине души у Зои и Торика разные цвета воспринимались по-разному, соответственно, они давали разные отклики.

Когда-то в детстве Торик задавался вопросом: мы с другом смотрим на красный тюльпан. Мы оба говорим, что он красный, но одинаковым ли мы видим его внутри себя? Их эксперимент точно показал, что нет.

Они принялись пристально исследовать область пересечения. Там оказались цвета от желто-оранжевого, как цвет желтка у деревенского яйца, до желтовато-зеленого, как листья салата. Только этот диапазон спектра они с Зоей воспринимали примерно одинаково. Для надежности договорились использовать классический желтый — «цвет лепестков подсолнечника». Впрочем, Торик для себя решил, что и цвет спелого банана подойдет не хуже.

Зоя дописала программу, настроив ее на отлавливание появления именно такого сигнала. Если сигнал фиксировался хотя бы секунду, срабатывала подсистема срочного выхода в реал. Ее, недолго думая, назвали «стоп-краном». Оставалось попробовать новую систему в деле. Вопросов было два — сможет ли путник заливать мир желтым светом при реальном погружении, и сможет ли программа отловить нужные частоты уже в полном сигнале.