Заклеймив скептицизм, Кальболи вновь утверждает, что автором «Риторики» был Корнифиций и что его отличали демократические симпатии. Уже в начале работы он, правда, выражает понимание того, что проблема авторства не обещает реальной возможности получить твердо установленные факты. Однако он возражает против, как он говорит, гиперкритицизма, препятствующего любой попытке пролить свет на фигуру Корнифиция. Он ссылается при этом на М. Гельцера [20] и К. Бурдаха [21] как на своих единомышленников, склонных видеть в Корнифиции автора «Риторики для Геренния». Свое исследование, как и все сторонники авторства Корнифиция, Г. Кальболи, естественно, строит на сопоставлении мест из Квинтилиана, цитирующего Корнифиция, с местами из «Риторики для Геренния»:

К этим шести сопоставлениям, из которых следует почти полное совпадение терминов, приписываемых Квинтилианом Корнифицию, с терминами, встречающимися в «Риторике», автор исследования предлагает присоединить еще ряд мест из Квинтилиана, в которых приводятся, как он считает, примеры из «Риторики» без упоминания о Корнифиции как об их авторе.

И, наконец, предлагается принять во внимание два известных места, в которых Квинтилиан упоминает о Корнифиции как о весьма активном авторе и авторе известной книги о риторических фигурах (III, 1, 21 и IX, 3, 89).

После тщательного анализа всех вышеприведенных мест Кальболи приходит к выводу, что совпадение и сходство их неоспоримо. Однако для разрешения вопроса этого недостаточно. Сходство между «Риторикой» и Цицероном теоретически может быть обосновано тремя возможностями: или происхождением «Риторики» от Цицерона, или Цицерона от «Риторики», или же обеих работ от одного общего источника (Маттес) [22] . Утверждать что-либо с уверенностью по этому поводу Г. Кальболи не считает возможным.

Второй момент, требующий рассмотрения, — это личность Корнифиция в историческом аспекте. Кальболи справедливо отмечает, что нет твердых данных, позволяющих выбрать автора «Риторики» из одиннадцати Корнифициев, приведенных в статье Е. Брошки в 4 томе RE. Так, например, маловероятно, чтобы это был упомянутый Макробием (I, 17–61) Корнифиций Грамматик, занимавшийся греческой этимологией, ввиду эллинофобии автора «Риторики для Геренния». Единственно, о ком можно говорить с некоторой вероятностью, это Квинт Корнифиций, народный трибун 69 г. (Цицерон, «Речи против Верреса», I, 30) и, очевидно, отец поэта Квинта Корнифиция, к которому обращался Катулл и в ряде писем Цицерон («К близким», XII, 17–30). Так, во всяком случае, считают Виссова [23] и Бардон [24] . К их мнению, по-видимому, склоняется и Г. Кальболи. Учитывая, что мы не располагаем достаточным количеством данных, чтобы решить этот вопрос окончательно, самым разумным, пожалуй, следует признать мнение тех ученых, которые согласились считать автора «Риторики» неизвестным.

Невозможно определить точно и время написания трактата. Существует традиция датировать это произведение 86–82 гг. до н. э. За точки отсчета берутся события, упомянутые в «Риторике» и поддающиеся точной датировке. Таким событием считают смерть Сульпиция (88 г. до н. э.), упоминаемую в I книге (I, 25). На этом основании I книгу датируют 88 г. А поскольку в IV книге (IV, 68) упомянуто седьмое консульство Мария, имевшее место в 86 г., то этот год и берут за terminus post quem. Учитывая, что примеры, используемые в «Риторике», не отражают сулланских событий, а в IV книге (IV, 47) упомянут смешанный гракханский суд (из сенаторов и всадников), отмененный Суллой, то за terminus ante quem принимается 82 г. до н. э. Такова традиционная точка зрения на дату написания «Риторики». Считается, что в ее пользу говорит и формальное сходство «Риторики» с цицероновским трактатом «О подборе материала», точное время написания которого также неизвестно, но который наиболее обоснованно датируется 87–86 гг.; т. е. полагают, что они современны, или, во всяком случае, близки по времени написания. Тот факт, что в «Риторике» еще не упомянут Цицерон, также рассматривается как довод в пользу этой ранней даты.

Все эти доводы не безупречны и неоднократно подвергались сомнениям. Действительно, вполне вероятно, что «Риторика» была написана позднее, чем это предполагают по приведенным в ней примерам: автор мог использовать старые, собранные ранее примеры. Так, Кролль (см. прим. 11) был склонен датировать «Риторику» 70-ми годами, а Дуглас [25] отодвигает дату ее написания на еще более позднее время. Свой вывод он делает на основании анализа примеров, разделяя их, в связи с их ритмической характеристикой, на ранние и поздние, заимствованные и оригинальные. Параллельно он подвергает ревизии обычные доводы в пользу традиционной даты. Так, по его мнению, не следует делать выводы касательно даты написания «Риторики», исходя из ее формального сходства с цицероновским трактатом «О подборе материала», так как технические указания по риторике сохраняются неизменными на протяжении долгого времени. Пример с судьями, если он современен, может отражать не только время до 82 г., но и после 70 г., когда смешанные суды были возобновлены. Неупоминание Цицерона тоже ничего не доказывает, так как консерватизм учебников требует называть лишь имена ораторов и авторов, уже умерших и ставших классиками. Наличие в «Риторике» слова declamatio (III, 20), обозначающее здесь упражнение для тренировки голоса, — а этот термин в таком значении просуществовал до 50-х годов — также, по мнению Дугласа, дает возможность для более поздней, чем принято обычно, датировки «Риторики».

Дата Кролля — 70-е годы — представляется ближе к истине, чем 50-е годы Дугласа. Думается, что и исторический фон «Риторики», и ее латинский дух ближе подходят к 70-м годам, чем к 50-м. К середине последнего века республики жизнь ее так изменилась и усложнилась, что, пожалуй, «Риторика», если взять ее историческую и литературную оболочку, в 50-е годы выглядела бы уже несколько устаревшей. Ее публицистичность — демонстративный риторический демократизм, латинский дух и антигреческие выпады к середине века были, пожалуй, уже неактуальны: атмосфера этого времени отражена в цицероновских трактатах, и она явно отлична от атмосферы «Риторики для Геренния». Серьезным возражением против поздней даты остается и неупоминание, хотя бы в намеке, Цицерона; если в 70-е годы это еще можно допустить, то в 50-е — едва ли: Цицерон стал классиком при жизни.

Одна из наиболее обсуждаемых в научной литературе проблем, связанных с «Риторикой для Геренния», — это ее соотношение с цицероновским трактатом «О подборе материала». Они, как уже упоминалось, по-видимому, почти совпадают по времени написания. Во всяком случае слова Цицерона в трактате «Об ораторе» (I, 5) о «незаконченном и незрелом сочинении, которое в дни его отрочества и нежной юности вышло из его школьных записок», большая часть ученых вполне обоснованно относит к трактату «О подборе материала». Исходя из этих же слов Цицерона и характера приведенных в трактате примеров, его помещают между 91-м и 81-м годами. В 81 г. Цицерону было уже 25 лет, и он произнес свою первую речь «За Квинкция». Сходные места, иногда дословно совпадающие правила и одинаковые примеры, казалось бы, указывают на связь между двумя работами или возможную зависимость их друг от друга. Существовало мнение, что автор «Риторики» использовал цицероновскую работу, так как она была написана раньше нее; однако «Риторика» — труд более полный, чем незаконченный и небольшой цицероновский трактат, так что это маловероятно. Существовала и противоположная точка зрения, а именно, что, напротив, Цицерон пользовался «Риторикой». Однако эта точка зрения вступает в противоречие с принятой хронологией.