Алессандр кивнул, потом заправил за ухо прядь волос. Прямо обрезанная челка делала его похожим на послушника. Вообще по мнению Флэля из молодого человека вышел бы отменный служитель Церкви. Не будь он единственным наследником герцога Гоэллона, мог бы стать годам к сорока епископом, если не больше того. Рубаха из тонкого светло-серого полотна своим аскетизмом напоминала одеяния Блюдущих Чистоту, хотя Кертор и знал, сколько стоит подобная простота. Серебряная с чернью цепь старинной работы тоже казалась очень скромной. То ли изысканный вкус можно было воспитать за несколько девятин, то ли он передавался по наследству.

Впрочем, скорее всего у наследника были хорошие советчики.

– Скоро будет война, - не то спросил, не то сообщил несостоявшийся епископ.

– Все к тому идет, - согласился Кертор.
– Вас это воодушевляет?

– Я выгляжу настолько глупым?
– прищурился Алессандр.

– Помилуйте, разве мой вопрос обиден?

– Господин Кертор... Кого может воодушевлять война на своей земле? Разве лишь того, кто никогда ее не видел...

– Я помню, что вы были осенью на севере.

– Я смотрел на нее из седла. Но и это зрелище было тошнотворным, - Флэля удивила искренняя горечь в голосе юноши. В его возрасте большинство радовалось бы возможности отличиться. Вот у кого стоит поучиться младшим братьям...

– Вы видите иной выход?

– Нет, - Алессандр пожал округлившимися в последнее время плечами. Ежедневные упражнения со шпагой и верховые прогулки превратили его из худого нескладехи во вполне изящного и хорошо сложенного молодого человека, правда, на взгляд Кертора это было единственной пользой.
– Но вы знаете, что Церковь говорит о меньшем зле?

– Никогда не интересовался...

– Меньшее зло остается злом, и совершающий его не должен забывать об этом. Победителям этой войны придется долго замаливать грехи.

– У вас приступ меланхолии?
– изумился керторец.

– У него приступ дури, - голос герцога Алларэ звучал резко и зло.
– Уже не первый день.

Флэль и Алессандр одновременно развернулись к Реми. Тот стоял под росшим во дворе ясенем, и, видимо, уже не первую минуту слушал беседу. Вид у алларца при этом был возмущенный донельзя, даже покоившиеся на груди скрещенные руки выражали только негодование и ничего иного.

– Благодарю вас, господин герцог, - эллонский наследник криво усмехнулся.

– Воин и Мать, - вздохнул Реми.
– Кертор, сделайте милость, прогуляйте эту бадью с закваской по Кандальной улице, пока от него весь дом не скис.

– Я могу отказаться от этой чести?

– Не можете.

– Господин Гоэллон, не спорьте с герцогом. А то вы рискуете прославиться, как первый человек, отправленный к веселым девицам под конвоем, - усмехнулся Флэль.

– Ну, отчего бы конвою не развлечься...

– Вы дали обет целомудрия?
– поинтересовался герцог.

– Не могли бы вы оставить меня в покое?
– Гоэллон побледнел.

– Не мог бы.
– Зрелище было редкое: первый красавец Собраны с покрасневшими от возмущения ушами. Герцог Алларэ невольно стал родоначальником новой моды на коротко остриженные волосы, которые раньше считались уделом больных и тамерских рабов, но самому ему эта мода была не к лицу.

– Господа!
– вскинул руки Кертор.
– Зачем эта ссора? Если господин Гоэллон не хочет...

– Господин Гоэллон хочет, чтобы от него отвязались!

– С вашего позволения, я вас покину, - Флэль коротко поклонился и вернулся в дом.

Быть крайним в объяснении невесть с чего впавшего в покаянное настроение юноши и упрямого герцога Алларэ ему не хотелось. Чем закончился разговор, он не знал и не интересовался. Нашлись более важные дела. Бывший маршал Агро, не согласившийся с отставкой, негодовал и требовал немедленной сатисфакции. Мерский здоровяк, конечно, был разумнее своего покойного предшественника, но, надо понимать, маршальская должность накладывала свой отпечаток на любого. Грубоголосый здоровяк так буйствовал, заливая горе вином из запасов герцога Алларэ, и так настаивал на срочном, именно сейчас и ни часом позже вооруженном восстании, что Кертору хотелось треснуть его по голове пустой бутылкой, которых на столе громоздилось уже множество.

– Я оскорблен!
– ревел маршал в отставке, вымещая гнев на столешнице.
– Разве я заслужил подобное поношение? Почему все бездействуют?!

– Господин маршал, разумеется, вы ничем такого не заслужили. Но не думали ж вы, что самозванец простит вам и Ассамблею, и все прочее?

– Мои заслуги перед отечеством...

– Никто их не забудет, господин маршал. Мы все разделяем ваше негодование, - утешал его Флэль, стараясь не намекать на то, что войну все-таки выиграл не Агро. Маршал проспится и сам вспомнит, кому обязан званием. Сейчас же важно, чтобы он, признанный лидер мерских владетелей, не натворил лишнего.
– Очень скоро вы сможете воздать обидчикам по заслугам.