– Так это были вы!
– воскликнула девушка.

– Это МЫ вам помешали?! Это ВЫ нам помешали! Все было подготовлено, и если бы не вы...
– насупился сидевший.

– Не вполне так, господин Далорн, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.

– Ваши попытки не остались без внимания и барон Брулен был готов. Вот смелость господина Келлига оказалась для него сюрпризом.

– Так это он бросился на тех, кто меня спасал?
– госпожа Къела надула губы и тоже насупилась.
– Спасибо ему большое! Ему и вашему брату Томасу, надо понимать?

– Госпожа Къела, господин управляющий Келлиг и брат Томас погибли. Злословить об умерших грешно.

– Я не знала, - северянка вздохнула.
– Да помилует их Воин...

Брат Жан присмотрелся к ней повнимательнее. Жар, затрудненное дыхание, потрескавшиеся губы, обведенные красной сухой полосой. Простуда, да еще и из сильных. Девушке нужно было лежать в постели, лечиться и отдыхать, а не прятаться на сеновале на окраине маленькой деревушки. Увы: и ее спутника, и ее саму разыскивали не только брат Жан с братом Вильгельмом, а к ложному обвинению прибавилось еще одно, столь же глупое - покушение на жизнь барона Брулена.

В ночной суматохе, в которой принял участие и брат-расследователь, и моряки из Лиги, и гвардейцы господина барона, и пришлые солдаты из Скоры, и отряд городской стражи, Элибо Брулен был ранен; говорили, что ранен тяжело. Брат Жан подозревал, что барон попросту убит, а все истории о ранении лишь служат оправданием для скорийских захватчиков. Разумеется, в покушении обвинили господина Далорна, а девицу Къела назвали соучастницей.

За одни-единственные сутки люди, сидевшие сейчас на дощатом настиле, под которым стоял брат Жан, превратились едва ли не в самых страшных преступников во всей Собране, о чем он не преминул им сообщить, вскарабкавшись по лесенке. Брат Вильгельм сторожил у входа.

– Бред...
– вздохнул самый дерзкий разбойник всей Собраны.

Брат-расследователь присмотрелся к нему. На первый взгляд он дал бы алларцу лет девятнадцать, на второй - десятком больше. Молодой крепкий мужчина, не слишком высокий и плечистый, но явно сильный и опасный в сражении. Приятное округлое лицо со слегка вздернутым носом, длинные светлые волосы, чуть темнее, чем у самого брата Жана. Не слишком красив, не слишком приметен, но ему легко вызвать к себе симпатию. Даже когда "разбойник" сердился, как сейчас, он все равно излучал теплое, яркое обаяние. Таким людям брат Жан доверял с первого взгляда и никогда не обманывался. Они могли быть не в меру скрытными, участвовать в путаных делах, врать с самым невинным видом, драться до последней капли крови; не умели они лишь одного - предавать.

– Да, все это звучит удивительно глупым образом, но такова правда, господин Далорн. Вас обоих обвинили в исключительно тяжких преступлениях. Не знаю, разумной ли будет в данном случае явка с повинной...

– Для меня - не будет. На меня еще раньше прогневался его величество, - покачал головой алларец.
– Для Керо... может быть.

– Нет. Вы же знаете, кто я. Король будет рад избавиться от меня. Я никогда ничего не докажу без герцога Гоэллона...

– Не исключено, что и с его помощью не докажешь.

– Почему, Эмиль?!

– Я не успел тебе рассказать. Герцог Алларэ был арестован. Его обвинили в покушении на короля, в убийстве дочери министра, в подготовке "хлебного бунта" в Собре. Все это - полная ахинея, но его арестовали, а вместе с ним - и герцогиню Алларэ. Назначение герцога Гоэллона командовать армией - тоже... как бы ахинея. Злой умысел. Кажется, все мы попали в немилость к королю. Конечно, кроме вас, брат Жан.

– Монастырь святого Иллариона предоставит вам убежище. Но я не все сообщил, - брат Жан вздохнул.
– Завтра утром в замок Бру должен приехать его высочество принц Элграс. Король назначил его...

– Воин и Мать!
– Алларец подскочил, едва не стукнувшись головой о стреху.
– Как я мог забыть! Я же знал...

– Так вот, - продолжил брат Жан.
– Мне кажется, что ныне замок Бру - весьма неподходящее место для пребывания особы королевской крови.

– Брат Жан, - голос у северянки вконец осип.
– Вы сказали, что в замке Бру орудуют какие-то скорийцы? Или мне померещилось?

– Нет, госпожа Къела, все верно.

– Тогда я должна вам кое-что рассказать... или... Брат Жан, а человек обязан соблюдать клятву, которую дал покойному?

– Зависит от того, какова суть этой клятвы, - брат-расследователь удивился.

Какие у милой наивной голубоглазой девушки могли быть тайны, да еще и такие, что для их охраны кто-то потребовал с нее клятву? Надо понимать, госпожа баронесса, и дело едва ли касалось всяких женских глупостей. Северная девушка была слишком серьезной и разумной, хоть и совсем неопытной; она могла отличить важное от пустого.

– Я освобождаю вас от клятвы и беру грех ее нарушения на себя. Говорите.

– Ох, простите, я такая глупая... я уже выдала этот секрет. Герцогу Гоэллону.