Нужно было идти вперед, к алтарю, навстречу теплой, зовущей улыбке распорядителя, навстречу музыке, свечам и пристальному взгляду двух статуй. Высокая статная женщина в старинной тунике и мужчина в древнем доспехе, опиравшийся на меч, смотрели на него с пьедестала.

Их нельзя обмануть. Еще шаг, еще два - и кольцо свирепых синих молний сожжет его дотла...

Невидимая ладонь толкнула его в спину, жестоко вывернула плечи, разворачивая их гордо и величественно, потянула за волосы, заставляя поднять голову. Потом ледяные пальцы через грудную клетку пробрались глубже, к самому сердцу, стиснули его в кулаке. Ком в горле, рвущий душу на части страх, ставшее чужим, жестким, не по росту тело - и юноша шагнул вперед. Орган запел громче, вступил хор, высокие строгие голоса взлетели к куполу...

Горящая свеча, невесть откуда взявшаяся в руках, свечи на алтаре, которые нужно зажечь... Руки не дрожали, и каждая свеча вспыхивала, как только Араон подносил огонек к фитилю.

Мягкая подушка под коленями, полная тишина, в которой юноша произносил слова молитвы, и они тоже рвались ввысь, громкие, звучные, четкие - кто произносил их? Араон видел себя со стороны - коленопреклоненным перед божественными вратами. Смирение и достоинство, сила и гордость, искренняя молитва - чье все это, чье, чье же?! Кто этот молодой человек со светлыми, почти белыми волосами, в пышном и отлично сидящем бело-золотом платье с вышитым на спине мечом и словами "Верен себе!". Чей голос слышен каждому, замершему на своем месте у скамьи?..

Патриарх был стар, дряхлой беспомощной старостью. Несколько прядей, выбившихся из-под белого клобука, почти не отличались от него по цвету. Длинная патриаршая мантия заставляла его горбиться. Молитву над распростертой перед алтарем королевской мантией он читал глухо и невнятно, но все же дочитал ее, и огромное, тяжелое бело-золотое одеяние укрыло плечи принца.

Служки вынесли венец короля Аллиона, лежавший на небольшой лазорево-синей подушке. Тонкий обруч, чуть расширявшийся в середине, образуя треугольный выступ, казался таким легким, таким безопасным... Но Араон - или тот бесплотный дух, что витал над коленопреклоненным телом, - помнил: эта древняя вещь может его убить.

Вновь - бормотание старика, на сей раз - над венцом. Потом патриарх воздел слабые, трясущиеся руки над головой, показывая всем корону. Юноша почувствовал, как в его спину впились сотни острых, жадных, злых взглядов. Здесь ждали не успешного завершения обряда, а гибели самозванца.

Медленно, нестерпимо медленно опускались руки, изборожденные морщинами...

Холодное золото легло на голову Араона, обожгло лоб ледяным касанием. Он замер, ожидая смерти, воцарения тьмы, схождения статуй Сотворивших с пьедестала, обрушения собора...

Ничего не произошло.

– Слава в вышних Сотворившим и на земле ныне мир!
– послышался одинокий голос справа.

– Королю Араону Третьему многая лета!
– подхватил второй.

Первые звуки органа, постепенно набиравшие силу, но громче, гораздо громче - дерзкий, наглый хрипловатый голос:

– Венец поддельный!

– Замолчите, герцог! Вы богохульствуете в храме!
– это уже господин комендант.

– А давайте проверим? Скоринг, рискнете примерить венец?

– Не вижу в этом нужды. Коронация состоялась.

– Да я вам таких коронаций десяток устрою! Ну, примерьте-ка?

– Не богохульствуйте!
– еще громче сказал распорядитель.

Араон поднялся с колен. Слишком тяжелая мантия мешала двигаться, а нужно было повернуться, встретиться с герцогом Алларэ лицом к лицу, отдать приказ...

– Я готов при...
– мальчишке в бруленских цветах зажал рот высоченный алларец. Наглец, годами чуть постарше самого Араона, еще и пытался вырваться из медвежьих объятий.

Другой алларец, очень похожий на здоровяка, но пониже и поизящнее, шагнул вперед.

– Это могу сделать и я. Я Виктор Аэллас, и золотой крови в моих жилах нет ни капли.

Араон покосился на герцога Скоринга, пытаясь понять, что ему делать. Тот кивнул. Просто кивнул и улыбнулся.

– Пусть будет по-вашему!
– кто это говорит, чей это царственный голос заполняет собой храм, пресекает ропот?
– Подойдите сюда и преклоните колено. Помолитесь напоследок, Виктор Аэллас, ведь больше вы ничего сделать не успеете.

Угрожающий, бешеный взгляд герцога Алларэ. Безнадежное отчаяние на лице громадного алларца, до сих пор сражавшегося с мальчишкой. Ожидание, недоверие, недоумение на сотнях прочих лиц...

Два десятка шагов, что понадобились человеку в зелено-золотом, чтобы дойти до амвона. Улыбка на губах, правильное овальное лицо и бесконечно уверенные в том, что ничего с ним не случится, глаза. Темные, хвойного оттенка, с серым ободком вокруг зрачка. Глядя прямо в эти глаза, Араон неторопливо снял с головы венец и надел его на голову Виктора Аэлласа.