Но Альберт Павлович им такого «удовольствия» не доставил, так как защитился ну просто блестяще, под аплодисменты всех членов диссертационного совета и присутствующих, кроме «наших вредин»: Шарабурова и Тукмачёвой, которые в самый кульминационный момент успешной защиты, буквально «как пробки» выскочили из зала диссертационного совета.

Меня же защита А.П. Шаховским докторской диссертации по искусствоведению порадовала по двум причинам: как руко-водителя НИЛ «Творчество в педагогической деятельности», членом которой он являлся с момента её создания и на время моей защиты кандидатской диссертации был её научным руководителем; и как его единомышленника по изучению удмуртской музыкальной культуры. Наше совместное увлечение русским и удмуртским музыкальным фольклором в его диссертационном исследовании вылилось фундаментальный научный труд о бесермянском крезе.

Я хорошо был знаком с самой диссертаций, но более всего, с тем кропотливым, многолетним научно-исследовательским тру-дом, трудолюбием, который Альберт Павлович проявлял во всём: в педагогической, научной, общественной и личной жизни.

Я стал больше внимания уделять своей научно-исследовательской работе по проблеме профессионально-творческой готовности будущего учителя к педагогическому труду. Материалов и публикаций по данной проблеме у меня уже было предостаточно. Но я всё никак не мог собраться и вплотную заниматься диссертацией.

Но случилось так, что в определённый момент я стал неугоден ректору и его «мурослепым» и «серогорбым» приближённым из-за своей, по-видимому, излишней принципиальности и прямолинейности. Вспоминать обо всём, что было в данных очерках не хочется. Хотя вполне возможно, когда-нибудь, я напишу и опубликую свою «драматическую повесть» про свои удачи и просчёты на поприще руководителя кафедр и факультета, а также про все «художества институтских начальников-карьеристов и иже с ними «вся подхалимная рать» из блатных родственников и завистников.

Но случилось то, что случилось. Мне настойчиво предложили (в нарушение трудового соглашения и переизбрания меня на следующие 4 года в должности декана), вроде как, для завершения работы над докторской диссертацией, с должности декана перейти на должность старшего научного сотрудника и взять под это годичный творческий отпуск.

Правда на следующий день, когда я пришёл в ректорат с решением согласиться на «предложение, от которого нельзя отказаться» ректор заюлил и уже засомневался в необходимости приготовленной для меня доброжелателями «рокировки». Но я-то, за день и ночь, что дали мне на размышление, всё пережил, обдумал и решил, что худа без добра не бывает. Написал заявление на СНС и годичный отпуск. И на самом, деле мудрые народные поговорки сбываются.

Выйдя в творческий отпуск, я, «перво-наперво», стал больше времени уделять семье и даже стал готовить обеды и ужины, ходить по магазинам за продуктами, заниматься ремонтом квартиры и, наконец, обустройством дачи. И как-то на всё нашлось время.

Спокойная, без вечных дёрганий на работе: то из учебного управления, то из приёмной проректора, то ректора, то отдела кадров и т.д., моя домашняя работа с материалами опытно-экспериментальной деятельности стала получаться и радовать. Радовать самим процессом обработки экспериментальных данных, и обобщения педагогического опыта по творческому развитию студентов за прошедшие долгие 10 лет.

Зная по прежнему опыту, что подготовка к защите(хотя до неё ещё ой как было далеко), я на свой страх и риск взял кредит в сбербанке. Определённую часть кредита я сразу потратил на житьё-бытьё, так как мой творческий отпуск, не больно-то, и оплачивался, а жить на что-то надо было.

Да и особой уверенности в том, что я непременно защищусь, в то время у меня не было. Как не было и у моего институтского начальства, хотя подозрения такие их посещали, видимо всё чаще и чаще. Хотя, поначалу, у них скорее была уверенность, что ничего у меня не получится, но вскоре сильно засомневались, зная мою работоспособность и способность достигать намеченных планов.

Через 2 месяца моей «домашней» кропотливой работы диссертация, вчерне, была написана. Добавились и необходимые ВАКовские публикации в научных рецензируемых журналах.

По рекомендации коллег по НИЛ «Творчество в педагогической деятельности» я решил показать свою работу председателю диссертационного совета в УдГУ Трофимовой Г.С.

Тут следует оговориться вот о чём. К тому времени я несколько изменил формулировку темы диссертации, и вместо творческой готовности озаглавил по другому, а именно «профессионально-творческая компетентность». Было это ещё задолго до того, как в отечественной педагогической среде начался бум на «компетентность и компетенции», на мой взгляд, очередное без-думное следование Болонскому процессу.

Мои встречи-консультации с Трофимовой, мягко говоря, не были продуктивными. Поэтому я решил обратиться к моим старым знакомым – Э.И Сокольниковой и И.В. Павлову. С ними я, по заведённой Ю.П. Сокольниковым традиции – о ежегодных собраниях педагогов-исследователей в Москве, я не раз встречался, но уже на площадке академии педагогических и социальных наук. Как и они, я к тому времени являлся членом-корреспондентом академии.

Эллу Ивановну я попросил быть моим научным консультантом. Ещё и вот почему. К тому времени под её руководством, мы со старшим сыном Андреем, подготовили и успешно защитили кандидатскую диссертацию по 13.00.01 – общая педагогика и история образования, о чём будет отдельный очерк.