— А что кишлак? — шепчет прапорщик Колесников, прижавшись ближе. — Нас там что, прямо ждут с красной ковровой дорожкой?

Акмаль оборачивается, его глаза блестят в темноте. Он хорошо понимает русскую речь.

— В Хайлане ждут всех. Но не с ковровой дорожкой, а с ножом под рёбра.

— А если тебя узнают? — спрашиваю, поднимая руку.

Он замирает, как зверь, унюхавший опасность. Потом поворачивается ко мне.

— Узнают. Но не сразу. У нас с Бахой своя старая игра.

— Какая игра? — с подозрением бросает Коршунов.

Акмаль криво улыбается.

— Кто первый убьёт другого.

Его слова повисают в воздухе, как напоминание о том, куда мы идём. Мы все понимаем — до Хайлана не добраться без риска. Мы здесь находимся в тылу врага.

Ночь в горах Афгана — это всегда лабиринт теней, где каждый шаг может быть последним. Мы идём цепочкой, держим дистанцию.

Колесников впереди, за ним Свиридов. Я третий. Коршунов замыкает Акмаль — впереди всех, как волк, что чует добычу или врага.

Тропа узкая, выложена словно нарочно — одна ошибка, и ты внизу. Под ногами мелкий камень предательски скользит, но мы привыкли. Здесь нет права на шум.

— Саша, — шепчу Колесникову, чуть поддавшись вперёд. — Тише, шаг левее.

Он мотает головой, показывая, что понял. Но вдруг Акмаль замирает, резко поднимает руку. Все останавливаются, будто невидимая стена выросла перед нами.

— Снайпер, — тихо говорит он, даже не оборачиваясь. — На высоте.

В груди закручивается тугой узел.

Где он? Насколько далеко? Прямо сейчас?

— Где ты его видишь? — тихо спрашиваю я у Акмаля, переходя на шёпот.

— Вон, скала, триста метров. Глаза выдают.

Я смотрю туда, куда он указывает. Чёрт. Вижу. Лёгкое движение, еле заметное на фоне серых камней. Если снайпер заметил нас, то он ждёт, пока мы попадём в его прицел.

— Что делать? — Свиридов напрягается.

— По одному, — говорю быстро. — Других вариантов нет. Держим дистанцию, шаг вправо — за камни.

Акмаль смотрит на меня. Его глаза холодны.

— Если идти так, он будет стрелять.

— Пусть стреляет, — говорю, проверяя автомат. — Мы не для того сюда пришли, чтобы отсиживаться.

Первым идёт Колесников. Его спина исчезает за ближайшим выступом. Секунды кажутся вечностью. Тишина режет уши, но потом Свиридов подаёт знак, что Саша дошёл.

Я начинаю движение. Шаг за шагом. Пальцы крепко сжимают автомат. Голову держу низко. Вдруг резкий хлопок — снайпер стреляет. Пуля рикошетит от камня в нескольких метрах.

Мать твою!

— Быстрее! — шепчет Коршунов сзади.

Я скольжу вперёд, но внезапно застываю. Снайпер начинает стрелять очередями. Земля вокруг взрывается каменной крошкой. Я рывком прыгаю за камень.

Коршунов прорывается следом, но в этот момент мы слышим за спиной шаги. Быстрые, лёгкие. Акмаль резко оборачивается, но не успевает ничего сделать. Из темноты выныривает моджахед.

На раздумья времени нет. Я резко делаю шаг вперед — в зону его видимости, чтобы отвлечь от Коршунова. Он мгновенно хватает за плечо. Резким рывком ставит меня перед собой, впиваясь дулом калаша в бок.

— Не двигайтесь! — орёт он на ломаном русском.

— Стоять! — кричу я своим…

Ребята замирают, краем глаза замечаю, как Олег Коршунов аккуратно уходит в тень. Он понял, что делать — это время для них.

— Что ты хочешь? — говорю я, желая завладеть его вниманием.

Он нервничает, но тащит меня вниз по тропе. Его калаш упирается в меня всё сильнее, дыхание сбивчивое.

— Хочешь сделать из меня живой щит? — бросаю с усмешкой.

— Замолчи! — рычит он, но я чувствую, он нервничает.

Вдруг из-за скалы выскакивает Коршунов с автоматом наготове. Я резко приседаю, но моджахед дёргает меня назад.

Выстрелы.

Олег целится чётко, но бандит успевает спрятаться за мою спину.

Я резко разворачиваюсь. Делаю захват моджахеда. Мы сцепляемся. Его локоть ударяет в мою грудь, я отвечаю ногой в бок. Мы катимся по тропе, камни царапают кожу. В какой-то момент он оказывается сверху, прижимает меня к краю обрыва.

— Всё, русский, ты умрёшь! — шипит он, занося нож.

Я перехватываю его запястье, перекатываюсь. Теперь он у края, но хватает меня за ногу, пытаясь утянуть за собой. Я упираюсь, свободной рукой достаю нож. Вскользь режу его руку.