— Ну, как? — неуверенно спросила я.

Веник деликатно промолчал, но я и сама видела — что-то не то. Свет медленно гас вместо того, чтобы разгораться ярче.

— Все дело в угле луча, — пояснила я псу. — Надо найти правильное место, и там уже засветить. Видимо, оно где-то в центре этого лабиринта.

А потом отражение поменялось, и в зеркалах появился еще один человек. Сперва я решила, что это Бас или Монтега, но он откинул капюшон, и я словно рухнула в свой страшный кошмар.

Я знала эти черты.

Я видела их во снах.

Этот человек шел когда-то по залитым кровью улицам Левых Порожков и улыбался.

Но я ведь его уже однажды убила!

В ушах зашумело, и во рту пересохло, точно я наелась песка.

Что, если его темная душа отправилась в сердце мрака и теперь пришла за мной, чтобы отомстить?

А может, я тоже мертва? И все это путешествие через мерзлые ночные равнины — путь в темное посмертие, где моя душа будет страдать и мучиться вечно?

Веник зарычал, и шипы, поднявшиеся на его спине, укололи мою руку. Боль отрезвила, и я заставила себя вглядеться в лицо человека внимательнее.

Это не он. Тот же нос с горбинкой и скулы, но челюсть уже, и в целом он казался немного тоньше. Похож, очень похож, но не он.

— Ну, здравствуй, королева ночи, — усмехнулся серый. — Еле тебя догнал.

***

Бас плавал в холодной тьме, и вокруг не было ничего.

Весь мир исчез, и сам он превратился в пылинку в бескрайнем безжизненном космосе.

Бас пытался ухватиться хотя бы за что-нибудь, барахтался как щенок, брошенный в воду, но в итоге бросил это пустое занятие и расслабился, позволяя тьме качать его на прохладных волнах.

Видимо, он умер. Змея обрушилась на лодку, а Бас утонул. Либо же чудовищный механизм голема пережевал его жерновами. К счастью, боли он не помнил. То ли его разум милосердно вычеркнул это из памяти, то ли смерть произошла очень быстро.

Остается надеяться, что змея утонула в черной холодной воде, а Мэди сумеет зажечь свет и исполнить пророчество.

Он видел, что она сомневается. Поначалу — в нем. Потом — в себе. Но Бас готов был записаться в первые ряды сумеречного сопротивления, потому что верил в нее как никто. В ней был свет, совершенно особенный. Способный разогнать любой мрак.

Но что, если змея сумеет вернуться на берег? Обовьет башню чешуйчатыми кольцами, закроет выход, и Мэди останется там навсегда…

— Мэди…

Голос прозвучал глухо, как будто Баса закрутили в ковер.

— Мэди! — выкрикнул он громче.

И тьма раздалась.

Холодный безжизненный космос расцветился теплыми звездами, свет вспыхивал, разгораясь все ярче, и Бас вдруг осознал, что уже видел такое однажды, когда тьма и свет его любимой исцеляли его, возвращая к жизни.

Палец слегка обожгло, Бас поднес руку к лицу и разглядел помолвочное колечко: по светлому ободку плыли черные перышки, и металл казался живым.

— Мэди, — прошептал он снова, а потом за пределами купола тьмы что-то вспыхнуло, точно взорвалась звезда.

А вот это уже, видимо, Монтега.

По куполу растеклись трещины золота, и он вновь стал непроницаемо цельным. Бас протянул руку, коснувшись оболочки, и чаросвет заструился по его коже.

— Со мной все в порядке, — сказал он и неуверенно добавил: — Честно.

Сфера раскрылась как цветок, распавшись на лепестки, и внутрь хлынул и стылый воздух, и крики.

— Альваро! Да чтоб тебя! — Монтега греб к нему на дряхлом плоту. — Что за забористое колдунство, скажи ты мне? Плаваешь тут на кувшинке, как какая-то зачарованная принцесса! Как ты вообще уцелел? Змея рухнула прямо на тебя! Я своими глазами видел, как ты исчезаешь в ее пасти!

— Волшебное колечко любимой, — сказал Бас, хвастливо поднимая руку. — Змея сдохла?

— Я сам чуть не сдох! — пожаловался Кей. — Как представил — тянуться потом через весь этот мрак одному. Чуть не нырнул за тобой в холодную воду!

— Да ты герой, — усмехнулся Бас.

Монтега бросил ему доску и указал на берег.

— Греби давай, принцесска. Пора выбираться. В башне что-то мерцает, но пророчество не сбывается. Кажется, Мэди нужна наша помощь.

***

Девчонка была здесь, отражалась в каждом из проклятых зеркал, но Ит не мог ее достать, как ни пытался. Чаросвет отражался и улетал ввысь, и все чары оказались бессильны. Рассердившись, он ударил одно из зеркал кулаком, но лишь рассадил костяшки.

То ли древние знали какой-то особый рецепт, то ли здесь все еще жили чары седьмого дома, но зеркальный лабиринт словно насмехался над ним, упрямо показывая и девушку, и черного пса — совсем такого, как был у брата когда-то, и его самого. Тень за спиной трепыхалась как плащ на ветру, и Ит тоже видел ее в зеркалах. Словно здесь был кто-то еще.

Может, так и есть, и кто-то хочет зачаровать его, влезть в голову, словно какой-то твари ночи, и забрать его волю и разум.

— Иди сюда! — рявкнул он. — Хватит! Добегалась!