Байка, будто Германия обороняется от агрессии России, была не совсем блефом. У Сталина действительно был подготовлен план вторжения в оккупированную Германией Польшу и в сам рейх, если это потребуется. Исследователи даже присвоили этому плану кодовое название “операция «Гроза»”. В современной России само существование этого плана до сих пор вызывает серьезные дискуссии, так как противоречит версии официальной историографии о том, как невинного Сталина обманул Гитлер. Однако подтверждающие его существование документы хранятся в архиве российского Министерства обороны в так называемой особой папке[26]. Изначальный план, датированный 18 сентября 1940 года, за три месяца до появления на свет операции “Барбаросса” в Германии, был подписан маршалом Семеном Тимошенко и начальником Генштаба генералом армии Кириллом Мерецковым. В более поздней версии документа, обновленной после того, как в феврале 1941 года генерал армии Георгий Жуков занял место отстраненного, а впоследствии арестованного за шпионаж Мерецкого, подробно раскрывались планы наступления через Польшу в Берлин и далее. В плане операции “Гроза” перечислялось 300 имеющихся в распоряжении Сталина дивизий, в том числе восемь миллионов солдат, 27500 танков и 32628 самолетов. По крайней мере, на бумаге это давало СССР количественное преимущество над вермахтом, часть сил которого на тот момент была задействована в оккупированной Европе и Северной Африке.

Возможно, о плане “Гроза” немцам рассказал сам Мерецков[27]. По-видимому, Берлин знал о его существовании уже в марте 1941 года, когда Вальтер Шелленберг и советский посол в Германии Владимир Деканозов обсуждали “Грозу” на приеме в Берлине. Деканозов прямо спросил Шелленберга “о каком-то плане «Барбаросса», якобы составленном для нападения на СССР”. Начальник РХСА, немного помолчав, ответил: “Верно, такой план действительно существует”. Более того, он составлен его службой даже без консультации с военными. “При вторжении в Англию очень важен фактор внезапности. Пусть англичане думают, что мы изменили свои планы, и немного расслабятся. Мы уже подкинули этот план американцам, поскольку уверены, что они информируют англичан”. Затем он погрозил Деканозову пальцем и заметил: “Мы тоже кое-что знаем о вашей операции «Гром», но не относимся к этому серьезно” [28]. [12] План “Гроза” – и подготовка советского Генштаба к вторжению в Германию, а не к обороне родины – часто указывался как одна из причин неподготовленности СССР к нападению Германии в июне 1941 года. У развернутых вдоль границ войск были карты территории Германии, а не тылов России[29].

В Токио ни немцам, ни Зорге ничего не было известно о запасном плане нападения Кремля на Германию. Там были больше обеспокоены растущей вероятностью наступления Гитлера на СССР. К началу мая и Отт и Веннекер уже были убеждены, что война с Советским Союзом неизбежна. “Я беседовал с германским послом Оттом и морским атташе о взаимоотношениях между Германией и СССР, – телеграфировал Зорге в Москву 2 мая. – Отт сообщил мне, что Гитлер настроен уничтожить СССР и захватить его европейскую часть как источник зерна и сырья, чтобы контролировать всю Европу… Отт заявил мне, что Гитлер исполнен решимости разгромить СССР и получить европейскую часть Советского Союза в свои руки в качестве зерновой и сырьевой базы для контроля со стороны Германии над всей Европой… Немецкие генералы оценивают боеспособность Красной армии настолько низко, что они полагают, что Красная армия будет разгромлена в течение нескольких недель… Решение о начале войны против СССР будет принято только Гитлером либо уже в мае, либо после войны с Англией. Однако Отт, который лично против такой войны, в настоящее время настроен настолько скептически, что он уже предложил принцу Ураху выехать в мае обратно в Германию”[30].

Через несколько дней курьер, полковник Оскар Риттер фон Нидермайер, прибыл в Токио уже с более подробными сведениями. Нидермайер рассказал Зорге – разумеется, в баре, – что в Токио его направили специально, чтобы “выяснить, какое участие сможет принять Япония” в предстоящей войне с СССР[31]. Нидермайер хорошо знал СССР: в 1920-е годы он почти десять лет там прожил в то время, когда армия Германии тайно проводила учения на территории России в рамках секретного соглашения, за которое отвечал сам Отт. “Начало войны между Германией и Россией – уже данность, – признавался Нидермайер Зорге. – Гитлер считает, что настал момент вступить в войну с Советским Союзом”[32]. Зорге докладывал в Центр, что у Германии три цели:

(1) захватить зерновую область европейской территории Украины;

(2) взять в плен по меньшей мере миллион или два миллиона человек, чтобы восполнить нехватку рабочей силы в Германии и использовать их в сельском хозяйстве и промышленности;

(3) полностью устранить угрозу на восточной границе Германии. Гитлер считает, что второй шанс ему, вероятно, не представится, если он упустит этот[33].

С точки зрения Зорге, все очевидно свидетельствовало об одном: ведутся масштабные приготовления к нападению на Россию. Открытым оставался только один вопрос: точное время и место планируемого удара. Центр в лице начальника управления Голикова категорически отказывался верить не только Зорге, но и многочисленным донесениям агентов со всего мира, содержавшим настоятельные предупреждения о готовящемся нападении.

Голиков был героем Гражданской войны, отслужив в пехоте, он поступил в политическое управление РККА в 1937 году под руководством Льва Мехлиса, главного “творца” чисток в рядах армии. Голиков был одним из его самых свирепых помощников, проводивших жестокие допросы сотен офицеров и отправлявших их в НКВД на расстрел. Одним из подававших большие надежды молодых командиров, обвиненных Голиковым в “связях с бывшими врагами народа и грубости к политработникам”, был Георгий Жуков, избежавший “подвалов Берии” (Берия возглавлял НКВД с августа 1938 года) лишь благодаря поддержке своих товарищей и начальников в Белорусском военном округе. Голиков едва не убил самого талантливого генерала Советского Союза, и Жуков этого не забыл.

Когда Голикова в июле 1940 года назначили начальником 4-го управления, он прекрасно знал, что все пятеро его предшественников были расстреляны. Однако Голиков отлично владел искусством лицемерия и перекладывания ответственности на других, столь востребованным в годы после Большого террора. “Он никогда не давал прямых приказов и указаний, перекладывая это на своих подчиненных, – вспоминал один из его офицеров. – Если он был недоволен, он говорил: «Я никогда не давал вам такого приказа» или «Вы меня не поняли»”. У Голикова на лице “всегда блуждала непонятная улыбка, то ли он одобрял, то ли осуждал работу, сделанную его подчиненным”[34]. Из мрачной судьбы своих предшественников он вынес лишь один урок: лучший способ остаться в живых, находясь на посту руководителя советской военной разведки, – рассказывать Сталину ровно то, что он хочет услышать. Как следствие, Голиков постоянно искажал получаемую информацию о все более вероятном нападении Германии, не желая перечить отрицавшему эту угрозу Сталину. Так диктатор и руководитель разведки сами создавали роковой замкнутый круг заблуждений.

Двадцатого марта 1941 года Голиков представил Сталину и ЦК КПСС доклад под названием “Высказывания, оргмероприятия и варианты боевых действий Германской армии против СССР”. Вероятно, это был самый лживый документ за всю историю советской разведки, катастрофически определивший решения Сталина, когда до начала операции “Барбаросса” оставалось всего несколько месяцев.

“Большинство агентурных данных, касающихся возможностей войны с СССР весной 1941 года, исходит от англо-американских источников, задачей которых на сегодняшний день, несомненно, является стремление ухудшить отношения между СССР и Германией, – начинался доклад. – За последнее время английские, американские и другие источники говорят о готовящемся якобы нападении Германии на Советский Союз”[35]. В экземпляре, предназначавшемся лично для Сталина, Голиков подчеркнул фразы, укреплявшие убежденность Сталина, что Черчилль и Рузвельт стремились либо посеять раздор между Германией и СССР, либо объединить силы с Гитлером, чтобы уничтожить “первое социалистическое государство”.