Как здесь душно. Будто дым чадящих факелов ест не глаза, а пересохшее горло.

— Оттуда видно весь дворец, клянусь! Всё, что захотите. Я точно знаю, великий повелитель часто там бывал. Пощадите!

— Тебе откуда это известно? — Грегори жестом остановил Беллу — опять. Ну зачем? Она бы прибавила честности холую маминого мучителя. — Повелитель с тобой был настолько откровенен?

— Нет. Это известно не только мне. Это знают почти все.

— Сколько человек охраняет зал?

— Не знаю… — запнулся пленник. — Обычно — десяток… или больше.

Витольд быстро и сноровисто вяжет пленного. Арабелла склонилась забрать оружие из трупов. И у трупов. Им оно уже без надобности.

Особенно с собой сгодятся пистолеты. До сих пор эвитанцы ими не пользовались. Слишком много шума. Но если диверсантов найдут в хваленом Зеркальном Зале — об осторожности можно уже забыть.

— Десяток… — Грегори сунул кляп из тряпки в рот пленника. А тряпка — пленников же рукав. Черный. — Нас всего двое.

— Трое, — из последнего задора возразила Арабелла.

— Трое, — не стал спорить Гор. — Их — десяток. И это — обученные воины.

А до сих пор кто был? Младенцы и дряхлые старики?

— Я знаю, — пожилой пленный слуга до сих пор старался казаться как можно незаметнее. — Я знаю потайной ход в Зеркальный Зал.

Странно, что не попытался удрать. Но кто бы его отпустил живым? А со спутанными руками далеко не сбежишь. Тут у каждого — метательные стилеты. И каждый умеет ими пользоваться.

— Почему молчал до сих пор?

— Вы не спросили. И откуда мне было знать, для чего он нужен? Кто из нас по доброй воле туда сунется? За любопытство здесь — верная смерть.

Что в глазах мэндского офицеришки — осуждение? Да еще и… презрение? Да пошел ты!

Слуга хоть трясется меньше.

— Веди, — усмехнулся Грегори. — Если приведешь не туда…

— Сам знаю — убьете. И эти — убьют. А если проведу — не убьете и отпустите.

— Слово офицера. Слово принца.

— Первому верю больше. Принцы у нас и свои есть. И даже король. А вот офицеры в армии вашего маршала Ильдани и вправду что-то в чести еще понимали. Не то что эти.

Слуги здесь презирают солдат не меньше, чем наоборот, надо же.

Очередной гобелен — с раскрашенными актерами прежних времен. Сейчас так ярко не малюются. И показывают не только глупые комедии с вечными толчками и пинками. И обсыпанием белой мукой каждого второго.

Кривятся в натужной улыбке перекрашенные лица-хари. То ли смеются над незваными гостями, то ли зарабатывают черствую краюху хлеба и кружку дешевого вина.

Арабелла сама распорола скользким кинжалом пятнистый балахон «шустрой служанки». Зацепив еще и «ушлого лакея». И обоих щедро замарала кровью. Наградила. Вместо хлеба и вина.

И застыла на низком пороге темного зала. Без окон. Даже узких щелей под потолком.

Первыми туда шагнули пленники, оба — Грегори опасался ловушки. Следом — он сам, потом — Белла, замыкающим — Витольд.

Багровые всполохи сверкнули сразу десятками. Со всех сторон.

Сколько здесь всевозможных зеркал? Мелких, крупных, средних, с ладонь? Сотни? И в кромешной тьме отблески багровых факелов выхватывают… что? Режущие осколки чужих тайн?

И почему так страшно заглянуть? Будто тогда там, за призрачной зыбкой гранью, останется часть твоей души. Еще один мелкий осколок. И Арабелла навсегда затеряется в мире режущих стекол и кривых отражений.

Если ее там еще нет. Вдруг за гранью — прошлое, и маленькая Белла играет там на коленях отца? Можно ли взглянуть в лицо самому себе?

Можно — если хочешь спасти родных! Если их жизнь — дороже твоей.

Даже если в кривом зазеркалье — твоя застывшая могила.

Будто острая игра воткнулась в еще живое сердце. Или ледяной зеркальный осколок. Затерялся там, напиваясь живой крови. Заставил Беллу обернуться. И заглянуть в очередное окно в чужую жизнь.

Или в смерть. В ее кривой оскал.

Ара еще успела потерянно оглянуться, потянуться к Грегори. Но тот вместе с Витом искал другие залы. И даже нашел. Кого-то.

— Грегори, это левое крыло… — будто из-под мутной воды доносится голос.

Белла тоже нашла. То, что так долго искала. И теперь умирает, замерзает, тянется к тусклой искре тепла. Из последних сил. Из их осколков. Леденеющим взглядом. Из-под мутной, болотной воды. Уже задыхаясь.

Наверное, Гор понял. Потому что вдруг оглянулся. Стремительно. К ней.