А вот чтобы провернуть такое с универсалом, нужен другой универсал.

Обычно преступников отправляли в острог, который традиционно находился в аномалии и магия там в принципе не работала. Это было проще. Но для тех, кто содержался вне аномалии, делали такие вот артефакты-кандалы. Неприятная штука. Ощущаешь источник и силу, а воспользоваться ею не можешь. Это как быть голодным за щедро накрытым столом и не иметь возможность съесть хоть маленький кусочек.

Но Новгородский-старший не выглядел страдающим. Или хоть как-то переживающим свое заключение. Помалкивал, как и велели, но продолжал с любопытством меня разглядывать.

— Не вздумай чудить, — сказал Баталов, что-то стискивая в кармане.

Я не стал тянуть время и нервировать ещё больше Романа Степановича, и достал ложку, протягивая её мужчине.

— Ох, — всплеснул тот руками и прижал их к сердцу. — Неужто та самая, от бабки нашей, Аглаи Кузьминичны?

Вот это талант! Я даже замер на секунду, но благо всё это выглядело, как проверка артефакта. Ну каков артист! И как только успели предупредить насчет придуманной мною легенды? Я её передал в записке, приложенной к ложке. Мало того, что мастер воров так быстро сумел организовать доставку артефакта, так и историей умудрился поделиться.

— Что? — напрягся менталист, заметив мое замешательство.

— Всё в порядке, связан артефакт именно с ним. Теперь понятно почему. Родственная связь.

— Вот спасибо вам, господин хороший, — продолжал представление заключенный, схватив из моих рук ложку и глядя на неё с восхищением. — Это ж часть дома родного.

Баталову эта бурная радость не понравилась, но отбирать «сокровище» он не стал. Недовольно хмыкнул и указал на выход. Уже в коридоре уточнил:

— Вы уверены, ваше сиятельство?

— Никакого вреда в артефакте нет. Была обычной ложкой, на долговечие зачаровали позже уже, — даже ни капли не соврал я.

На самом же деле сначала это была просто ложка, придавал крепость я в самом конце. Да и плохого ничего с этим незамысловатым прибором сделать нельзя. Уж подкоп точно.

Новгородский просто будет иметь возможность побывать в мире иллюзий, Батист получит окончательный откуп от мастера воров, а я получу темную одаренную. Ну и благодарность всех выше упомянутых. Все в выигрыше.

Кроме, пожалуй, главы тайной канцелярии. Хотя ему досталась шикарная шаверма, что тоже дорогого стоило, как по мне.

Визит закончился и пора было начинать свою игру.

Весь бастион с основания и до крыши напичкали сигнальными системами. Как и глушащими любую мало мальски серьезную угрозу. Вот они зря, нужно было глушить вообще всё.

Моё вмешательство не было серьезным или хоть сколько угрожающим безопасности. Обычная поисковая нить, практически незаметная, потому что нацелена только на один аспект. Тьму.

Мы спустились на первый этаж и прошли большую часть пути к выходу, когда я ощутил слабый отклик из ближайшей камеры. Пошатнулся и тяжело оперся на стену.

— Что с вами? — тут же подхватил меня Роман Степанович.

Подавив угрызения совести, что обманываю такого заботливого человека, я ответил слабым голосом:

— Переоценил себя. Нехорошо мне. Воды… — прохрипел я, оседая на пол.

— Сейчас! Держитесь, Александр Лукич! — Баталов метнулся по коридору и вскоре скрылся за поворотом.

— Уж простите, ваше благородие. Но нет времени поступать на службу для допуска, — пробормотал я и легко поднялся.

Прислушался к звукам. Где-то далеко громыхнула дверь и шум совсем стих. Счет пошел на секунды.

Я потерял несколько, пытаясь разобраться, как открывается смотровое окошко в двери. Искренне надеясь, что не застану неприличную сцену, я наконец-то справился. Лязгнул металл и створка поддалась.

К счастью, девица не была в неглиже. А одетой сидела на кровати и смотрела прямо на меня. Слабый свет проникал через окно под потолком, но его было достаточно.

Сомнений быть не могло. Потомок князя Дашкова.

Я успел только быстро оглядеть камеру — вот тут обстановка была шикарной. Дорогая резная мебель, кресла, низкий столик, книжный шкаф и даже дамское трюмо. Да и постельное белье было отменного качества. В лунном свете мерцал шелк и атлас.

Интересно.

На тонких запястьях темной были точно такие же кандалы, как и у Новгородского. Именно они выбивались из обстановки сильнее всего — грубый толстый металл выглядел кричаще неуместно.