— Хочешь сказать, что доверишь мне водить лезвием у своей шеи? — Я дернула расческу.

— Ха! Никогда. Иначе мне придется выполнять все твои требования.

— Безумец! Разве я могу даже в мечтах чего-то требовать от героя осады Тунгхоя?

— Теперь ты смеешься надо мной!

— Никогда не буду над тобой смеяться. — Я разделила его волосы на отдельные пряди. — Я горжусь, что ты прогнал этих морских ублюдков, как испуганных уток. Мой муж победил великого китайского адмирала Шюн Тьсюн-мау.

— Победа над трусом — не повод для гордости. В любом случае, сражался не только я.

— Не дергайся. — Я перекинула через руку первую прядь и расчесала следующую. — Ты возглавил атаку, а все остальные последовали за тобой.

— Я просто оказался впереди.

— Все говорят, что это твой план.

— Ай-я! Что ты задумала? — Он попытался повернуть голову.

Я ущипнула его, чтобы не дергался, и провела гребнем по последней пряди.

— Собиралась всего лишь причесать тебя.

— Когда женщина хвалит, значит, она чего-то хочет. Могла бы прямо так и сказать.

— Речь не о том, чего хочу я, а о том, чего должен хотеть ты. Не дергайся. — Я бросила расческу и принялась заплетать косички. — Посмотри, чего ты добился, отразив флот. Разве хоть один из пиратов с тех пор осмелился тебя покинуть? Посмотри на себя сейчас. Один успешный налет за другим и самые высокие цены на наши товары — по крайней мере, как утверждает твой толстяк-казначей, если ты доверяешь этому паршивому псу. У нас целых тридцать восемь кораблей. А теперь представь, чего ты смог бы добиться с двумя сотнями! — М-м, снова лесть. И где мне найти эти двести кораблей? Я дернула мужа за косицу.

— Толстяк By! — Дернула еще раз. — Одиннадцатипалый! — Еще рывок. — Генерал Поу! Куок Поу-тай! И все остальные!

— Хватит!

— Я не собираюсь останавливаться.

— Хотя бы перестань рвать на мне волосы, черт возьми. И перестань подзуживать украсть корабли моих братьев по оружию. Зачем мне вообще суетиться?

Как ему растолковать? Эти мысли так долго крутились у меня в голове, что казались очевидными. Я перевязала косу Ченг Ята куском шпагата.

— Помнишь тот день, когда Чхан Тхим-поу явился завербовать тебя в Аннам? Помнишь, как он назвал тебя и всех твоих соратников? Ага, ты не предаешься воспоминаниям, не так ли? Тогда напомню: «Стая воронов, довольных тем, что подбирают объедки». Да! И все они — By, Одиннадцэтипалый и прочая братия — так и останутся стаей воронов. Они, как хлопья пены, блуждают по морю, дрейфуют, пока что-нибудь не встретится на пути, а потом загребают что попало и даже не знают, куда девать проклятые деньги. Вот каковы твои товарищи. Признай это! Но я видела, чего ты добился, заставив их работать сообща.

Заплетенная коса заструилась по спине.

Муж развернулся и прилег на бок, опираясь на локоть.

— Старушка, мне пока память не отшибло, что бы ты там ни говорила. Я помню Аннам — или как он там сейчас называется? Вьетнам. Да, мы «работали» сообща. Называли себя флотом, но были просто наемниками. А что случилось, когда дело дошло до настоящей драки? Куда делась вся наша совместная работа? Ты права, я подзабыл эту часть. А дела у главнокомандующего тогда не очень ладились, или ты не помнишь?

— Это потому, что мы взялись за безнадежное дело, в которое никто не верил.

— И какую цель предлагаешь ты?

— Деньги.

Ченг Ят молча переваривал мои слова. Я знала его достаточно хорошо, чтобы понять: ему нужно время на размышления. Но уже не могла остановиться.

— Попробуй представить, — продолжила я. — Если бы мы все объединились, то могли бы контролировать все побережье от Хойнама до Фучжоу! Никто не посмеет противостоять нам — ни флот, ни торговцы, — если во главе станет один могущественный человек. Представь, сколько у него будет денег! И какая силища!

— Тебе мало денег? — наконец произнес муж. — Мне что, ткнуть тебя носом в сундук, полный серебра? Тебе всегда мало!

— Чего ты боишься?

— Как ты смеешь?! Я рискую жизнью, чтобы у тебя были безделушки и духи. А ты как со мной разговариваешь?

— Думаешь, меня волнуют духи? Ты меня вообще слушаешь?

Он откинул выбившиеся волосы с плеча и поднялся.

— Я устал говорить об этом.

Раздался стук в дверь, а потом хныканье Йинг-сэка. Прибыл мой настоящий командир. Ченг Ят потрепал меня по щеке.

— Старушка, не указывай мне, как вести дела, и я не стану тебе говорить, какую сиську дать ребенку.

Он взял Йинг-сэка у няни, несколько раз подбросил его, потом передал мне и ушел. После этого я не видела мужа почти месяц.

О том, что Ченг Ят вернулся, я узнала одной из последних. Как и о том, что он собрал других пиратских командиров, чтобы совершить величайший совместный налет из когда-либо предпринятых: ограбление иностранной концессии в Оумуне.

В один из холодных и дождливых месяцев года Крысы я стояла у поручней, прижимая к себе ребенка, закутанного в одеяла, и смотрела на гуманные очертания Оумуна, крошечного клочка земли, опоясанного каменным форзом на вершине холма. Я не знала разницы между португальцами, англичанами или другими варварами. Зато знала, что про склады иностранной концессии ходят легенды: якобы помещения забиты под завязку экзотическими товарами и золотом. А еще опиумом — «варварской грязью», источником абсолютного богатства из глубин ада.