— Не знаю, сколько еще вытерплю, — пожаловалась я. — Разве вы не мечтаете о жареных клецках со свининой?

— Как я тебя понимаю, — проворчала третья жена. — Я жутко устала питаться гусеницами. То есть… — Она осеклась и прикрыла рот рукой. Теперь я поняла, что за начинка была в клецках и кто теперь ползает у меня в животе.

— Вчера, клянусь, мне в кашу пытались добавить многоножку! — воскликнула жена By Сэк-сам.

Луноликая младшая жена By Сэк-йи взяла на руки всхлипывающую дочь и покачала ее.

— В любом случае, мой муж говорит, что нам не придется долго ждать.

— Когда он это сказал? — спросила я.

— Нынче утром. И пообещал мне острую курицу, когда мы доберемся до Тайваня.

Остальные кивнули, как будто это было общеизвестно. Впрочем, теперь так и оказалось.

Йинг-сэк рыгнул, и я присоединилась к всеобщему веселью — хотя бы для того, чтобы скрыть разочарование. Обычно мужчинами легко манипулировать. Вовремя надуть губки и пару раз почесать их гордыню вполне хватает, чтобы поймать их в ловушку. А вот женщины — коварные существа. На цветочных лодках я держалась в стороне от других девушек, не стараясь понять их мелочные страстишки. Теперь оставалось только догадываться, что двигало этими простодушными курицами.

— Тайвань? — переспросила я. — Я слышала об этом месте. Вы там были? Какого цвета там золото?

— О чем ты говоришь, о золоте? — спросила средняя жена By.

— Ты когда-нибудь видела иностранное золото? Не испанские доллары, а драгоценности. Я видела. Оно куда светлее нашего. На Оумуне его, должно быть, горы. Представляю, как оно чудесно смотрелось бы на моей прекрасной светлой коже, — сказала я, подняв свое далеко уже не светлое запястье.

— Жены варваров носят в ушах изумруды. По крайней мере, так утверждал один из наших шпионов, — сообщила средняя жена.

— А их ткани… — мечтательно подхватила я. — Однажды в Гуанчжоу я держала в руках отрез размером с шарф, но на ощупь материал был мягкий, как кожа младенца, не сравнить с колючей тканью у нас на плечах. Когда мы займем Оумун, первым делом я пошью сто новых нарядов.

— Мне казалось, ты не умеешь шить.

— Расплачусь с портным остатками золота.

— Мой наряд пусть сошьет золотыми нитками, — хихикнула первая жена By Сэк-сама.

— Я бы не отказалась от драгоценностей в ушах, — призналась жена By Сэк-тая.

— Если тебе муж разрешит, — хмыкнула я.

— Почему бы он мне не разрешил?

— Ты уедешь на Тайвань есть курицу.

Первая жена By Сэк-йи пренебрежительно махнула рукой. — Она просто пытается убедить нас и дальше участвовать в этой жалкой блокаде.

— Вовсе нет, — возразила я. — Даже за все деньги, золото, драгоценности и прекрасные ткани мира не собираюсь лишний день терпеть клецки из гусениц. Тайваньская курица, безусловно, звучит куда более заманчиво. Надо спросить Ченг Ята, пробовал ли он.

Иинг-сэк принялся сучить ручками и ножками и пускать пузыри. Жена By Сэк-сама взяла его и подбросила. Он защебетал, как птенчик.

— Ты умный, как твоя мать, — проворковала она. — Жаль, что она думает, будто твой отец тут главный. — Она протянула мне ребенка с ехидной улыбкой и жестом велела всем возвращаться на сампан.

Начался двадцатый день осады, но погода изменилась. Похолодание сменилось теплой моросью, над нами низко нависали облака. В этом месте, где Жемчужная река делала последний рывок перед выходом в море, течения и ветер, казалось, объединились с защитниками форта, пытаясь подтолкнуть наши джонки, чтобы они оказались в пределах досягаемости выстрела. В нашу сторону то и дело летели пушечные ядра. Голодные члены экипажа чинили паруса и кормила, лишь бы чем-нибудь заняться.

Ченг Ят снова урезал паек вдвое. Протечки не ремонтировали из-за отсутствия герметика, канаты спутались и растрепались. Все больше и больше членов экипажа заболевали. Где смелые шаги, которые обещал командир? Тысяча человек могла бы легко вычистить склады, забрать добычу и уйти. Но By Сэк-йи отказывался рисковать своими людьми, пока концессия не сдастся. И вот мы продолжали осаду, дожидаясь, кто первым, мы или они, умрет от голода.

С Ченг Ятом никто ничего не обсуждал. Он мог заручиться моей поддержкой, чтобы привлечь на свою сторону других жен, ведь именно благодаря мне они убедили своих мужей остаться, но убедить самого Ченг Ята в том, что я могу играть важную роль на нашем корабле, не представлялось возможным. Мне просто нужно было это доказать.

Я проснулась рано, спокойно ожидая, пока Ченг Ят не закончит молитву со своими помощниками. Когда все, кроме моего мужа, засобирались к выходу, я тронула казначея за руку и попросила тоже остаться.

— Научи меня пользоваться счетами.

Казначей одарил меня испепеляющим взглядом. Он давно прекратил наши уроки письма и ни в какую не соглашался продолжить занятия. Возможно, теперь он боялся, что его шантажом снова заставят меня обучать.

— Всего один раз, — улыбнулась я. — Вряд ли это так сложно.